Идентифицировать голоса я, к сожалению, пока не смог; займусь этой увлекательной работой на досуге — когда он у меня появится. Разговор тут воспроизводится, естественно, в переводе на русский.
Вот такая интересная запись.
«Господа, боюсь, что назрела наконец необходимость кардинально решить вопрос, который долгое время откладывался. Как вы, безусловно, догадываетесь, речь идет о судьбе нефти. Если в ближайшее время добыча и продажа крови земной не будет сосредоточена в одних руках, строжайше квотирована, если не будет установлен нормальный порядок в ценообразовании, то предсказания пессимистов о скором истощении залежей — во всяком случае, поддающихся сколько-нибудь рентабельной разработке — окажутся весьма недалекими от истины».
Второй голос — в нем ощущается раздражение:
«Чистой воды чепуха.
Второй голос — в нем ощущается раздражение:
«Чистой воды чепуха. Нам не грозит истощение. Гораздо актуальнее — всемирный потоп вследствие глобального потепления. Пока еще не найден способ выбрасывать излишки тепла в мировое пространство — производство энергии на планете необходимо регулировать. И это действительно можно делать лишь при сосредоточении всего контроля за добычей нефти в — условно говоря — одних руках. В этом смысле я совершенно согласен с глубокоуважаемым коллегой».
Третий — негромкий и, я бы сказал, вкрадчивый:
«Думаю, что не ошибусь, если скажу, что возможна глобальная катастрофа пострашнее тех, какими нас тут только что пугали. Это, как вы понимаете, мировая экономическая катастрофа. А она неизбежно наступит, если мы начнем искать какие-то силовые решения экономических проблем».
Первый:
«Не помню, чтобы я или кто-либо другой говорил о силовых методах. Ни в коем случае. Все должно развиваться естественным — или как бы естественным путем».
Новый голос — с некоторым оттенком сварливости, принадлежащий, судя по тембру, человеку явно немолодому:
«Иными словами, вы предлагаете создать нефтяную — даже не монополию, а сверхмонополию? Это самоубийственно!»
«Не надо бояться слов. Когда больной ложится на операционный стол, хирург становится сверхмонополистом во всем, что касается здоровья пациента. Но это не пугает людей, нуждающихся в такого рода вмешательстве. В нашем же случае больна планета; болезнь носит экономический характер, лечение же не обойдется без политических методов, поскольку нефть давно уже стала основой политики. Но политики, в основе которой не будет лежать применение силы. Я не исключаю, разумеется, отдельных эпизодов, я говорю об основе».
Второй:
«Я с интересом услышал бы, каким способом вы попытаетесь подчинить одной дирижерской палочке нефтяные источники Америки, России и Ближнего Востока. Меня очень огорчает, что сам я не вижу такой возможности».
Третий:
«И где будет находиться дирижер: в Вашингтоне? Москве? Или, допустим, Александрии либо Эр-Рияде?»
Первый:
«Что касается способа, то он крайне несложен, хотя и потребует определенных усилий. Все осуществимо при помощи так называемых курковых реакций. Иными словами — при помощи минимальных воздействий уже существующие весьма значительные силы направляются в нужном направлении. Так строятся, скажем, гидростанции: человек не создает водного потока — он лишь отводит его в нужную точку и в дальнейшем — регулирует. Силы в мире есть. Остается только приступить к их регулированию».
Сварливый:
«Любопытно было бы узнать — какую силу уважаемый коллега имеет в виду?»
Первый:
«Обозначу ее одним словом: ислам».
При первом прослушивании я подумал, что на этом запись и кончилась — настолько продолжительной оказалась пауза. И хотел уже было выключить воспроизведение, но тут голоса зазвучали снова; видимо, время понадобилось совещавшимся для того, чтобы основательно обдумать услышанное.
Второй голос:
«Если я правильно понял, вы хотите передать мировое руководство Ближнему Востоку?»
Первый:
«Ничего похожего я не предлагал — и не собираюсь».
Второй:
«В таком случае боюсь, что я вас не понял».
Третий:
«Не вы один».
Сварливый:
«Надеюсь, что не Вашингтону? Его влияние в мире и так уже превысило пределы разумного. Тем более что в мире Америку не любят: по сравнению с прочими, она вызывающе сильна, богата и эгоистична».
Первый:
«Совершенно с вами согласен. Но дяди Сэма я в этой роли не вижу. Кроме прочего, хотя бы потому, что в наступающем столетии у него возникнет — или усилится — множество собственных проблем, которыми ему и придется заниматься».
Второй:
«Вы же не хотите сказать, что рассчитываете на Москву?»
Третий:
«Надеюсь, что нет. Строить на руинах всегда сложнее — и дороже, — чем на новом месте. Россия сегодня — это руины великой державы. Тогда уж лучше Китай…»
Первый:
«Я думал над этим. Исламизация Китая потребует столетий: их много, да и — они гораздо консервативней в массе. Кроме того, все последние столетия Китай лишь более или менее удачно перенимает; Россия же создавала свое, и во многих случаях очень удачно. Их несчастье в том, что у них много воров и мало опытных организаторов и реформаторов; но уж, во всяком случае, они не консервативны, хотя порой и кажутся такими. А что касается нынешнего их положения, то оно как раз таково, в каком мы нуждаемся: они с удовольствием ухватятся за протянутую руку, в особенности если ощутят, что рука эта крепка и протягивают ее без злого умысла».