— Не беспокойтесь: я помню.
— Итак, у нас уже выстраивается линия: начальный заговор — трансляция идеи в исламский мир — угроза распада России, самое малое, на три части — и, как мера по предотвращению этой катастрофы — идея восстановления царского правления. А дальше уже все происходило буквально на наших глазах: помимо давно известного основного претендента вдруг возникает неведомо откуда второй…
— Ну почему же неведомо? Его биография прослежена достаточно убедительно на протяжении всех последних поколений, начиная с революции.
— Прослежена? Кто это, интересно, и каким образом ее проследил? Вы имеете в виду то, что говорилось на этом самом съезде, который вы, как мне известно, исправно посещали? Но ведь это слова, слова и еще раз — не более, чем слова!
— Как и то, что вы сейчас говорите.
— Вы ошибаетесь. Мои слова как раз подкрепляются доказательствами.
— Почему же вы их так искусно скрываете?
— Вовсе нет.
Но, к сожалению, иногда они немного запаздывают. Тем не менее сегодня я могу дать вам материал и по совещанию эмиров. Думаю, этого будет достаточно, чтобы окончательно убедить вас.
— А если все же нет?
— Тогда мы найдем другие средства убеждения.
— Угрожаете?
— Ну что вы. Предупреждаю, только и всего. И кстати: на вашем месте я бы не очень набивал себе цену. Ваша до сих пор не написанная статья — вовсе не главный ваш аргумент. Есть другие, куда более весомые.
— Трудно представить.
— Ну например: с началом публичной кампании у этого претендента могут возникнуть сложности с телевидением. Вы уже три дня в Москве; не сомневаюсь, вы не могли не заметить: телевидение совершенно игнорирует претендента Александра. Ни единой камеры там, где он находится. Ни одной попытки взять интервью, пригласить в студию хотя бы самого непопулярного канала. Странно, не правда ли?
— Да нет, чего же тут странного? Генеральный директор Объединенных Телестудий является сторонником другого претендента, это всем известно.
Я не сказал, что телевизионщики скорее всего просто не знают, где им искать Искандера. И не они одни.
— А следовательно, мусульманский кандидат не получит ни минуты эфира.
— Это невозможно. Ему полагается время по закону, и, думаю, он сможет отстоять свое право. Тогда, когда сочтет нужным. Допустим, при открытии съезда азороссов.
— А он там будет? Вы уверены?
— Как я могу быть уверен? Это лишь мои предположения. Однако не может же он не показаться ни разу перед избранием!
— Допустим, он получит свой эфир. Но представляете, как его будут показывать? В телевизионном ремесле множество своих приемов и секретов. И ручаюсь — его покажут так, что люди будут плеваться: он будет выглядеть просто разбойником с большой дороги. То, что он будет говорить, наложится на помехи, да к тому же ведущий станет перебивать его на каждом слове: старая, отработанная техника. Так что ваша статья, уважаемый мистер, нужна главным образом для полноты картины; в крайнем случае мы обойдемся без нее — и без вас. Хотя, правду говоря, именно ваше имя показалось нам привлекательным.
— Чувствую себя весьма польщенным. Итак, вы передаете мне дополнительные доказательства?
— В случае, если вы на этот раз обещаете выполнить работу без всяких отговорок.
— Только с тем же условием: в случае, если все доказательства в сумме покажутся мне убедительными. А остальные материалы?
— Какие еще?
— Ну как! Вы же говорили об организации кампании по тройственному разделу России…
— Сию минуту я ими не располагаю. Но вы только начните работать; а они не заставят себя ждать: мы уже выяснили, где найти их. А значит, они уже почти у нас в кармане. Вот прямо сейчас: садитесь, раскрывайте ваш notebook и начинайте.
— Только не здесь и не сию минуту. Сегодня открывается выставка исламского искусства последних лет; я должен быть там.
— Поверьте: это потеря времени.
— Что делать: у меня, как-никак, есть обязательства и перед моим журналом, и я даже сказал бы, что они предпочтительнее.
— Черта с два журнал заплатит вам столько. Послушайте, я же обещал вам: статья, если она получится убедительной — а у вас непременно получится, — будет перепечатана и в Европе, и у нас, в самых читаемых газетах.
Вы получите мировое имя!..
Насчет имени я спорить не стал, хотя у меня было бы, что сказать. Вместо этого я потребовал:
— Давайте запись!
Он кивнул и положил на стол кассету. Ерунда, конечно, но мне почудились на ней следы крови; крови Хилебина. Хотя это, безусловно, была лишь копия.
— О’кей, — сказал я. — Постараюсь сегодня начать.
— Да уж, постарайтесь, — сказал он многозначительно. — Иногда промедлить значит проиграть все. Даже собственную шкуру.
— Спасибо за предупреждение.
— Оно от чистого сердца. Завтра я приду за готовым материалом. И надеюсь, что вас не придется разыскивать по всей Москве. Хотя если даже пришлось бы — мы вас отыскали бы без всякого промедления. Мы не намерены допустить, чтобы этот сумасбродный проект увенчался не то чтобы успехом, но даже одним процентом успеха. Подумайте над этим, коллега!
Коллегами мы и в самом деле были; только он не знал этого.
Глава девятая
1
Пришлось пойти на определенный риск: время не терпело, полученная только что информация была достаточно важной; я даже немного разозлился тому, что эти факты только сейчас дошли до меня — и к тому же таким способом. Ну а если бы американцу не пришло в голову прочесть мне нотацию и пригрозить?