— Ну-ну…
(Я глянул на часы. Без десяти шесть. Скоро надо будет смотреть куда внимательнее.)
— Ага, вот: «Множество видных даже невооруженным глазом фактов убедительно доказывает, что решение о массовом и, по сути дела, принудительном насаждении ислама в России было разработано и принято прежде всего не в нашей стране, но в кулуарах ЦРУ, и именно по команде оттуда начало реализоваться у нас сразу по многим каналам. Да и было бы более чем удивительно, окажись это не так: разрушение единства общества, подрыв и в дальнейшем — полное уничтожение Российской идеи, которая лишь одна препятствует всемирному воцарению американского господства, — вот что является главной целью агрессивного Запада, особенно сейчас, когда повсеместно усиливается противостояние Соединенным Штатам…» Ну и так далее. Как всегда — с запозданием на полвека.
Как всегда — с запозданием на полвека. Скучно, господа.
— Нет, какая-то доля истины в их заявлениях, конечно, есть — если уж говорить о незаинтересованности Штатов в усилении наших контактов со Средним и Ближним Востоком. В Америке в самом начале процесса никак не предвидели всех последствий — они, ясное дело, мечтали, что Россия идет к полному подчинению американской указке… Они считают, что российская позиция сорокалетней давности — во время иракской кампании — сочтена нами ошибкой…
— Да не будь у нас тогда ядерных батарей — за океаном, конечно, только порадовались бы возможности выкачать из восточного сусека все то, что там еще не успели разворовать и распродать.
— Знаете, до сих пор удивляюсь — как это у нас хоть что-то уцелело!
— Не так уж мало, если разобраться. Конечно, если бы Америку так разворовывали, там давно осталось бы голое место…
— Скажу откровенно, господа: мне тогда было просто страшно! Амбициозная власть с пальцем на кнопке повышала риск до такого процента, на какой ни один здравомыслящий не пошел бы…
— Ну, постойте! Штаты тогда действительно делали вид, что евразийская перспектива их не очень-то волнует. Они ведь сами были по уши втянуты в неприятности, им чуть позже пришлось убирать базы даже с Аравийского полуострова, где они вроде бы прописались навеки. Правда, у Вашингтона был уже невеселый, но полезный опыт общения по тем же проблемам с Японией.
— Ну, это их зубная боль, не наша…
— А спохватились они поздновато…
Время! Я вынул из кармана плейер, вставил в ухо горошину, запустил его, откинул голову, как бы слегка балдея от музыки, и отключился от болтовни за столиком.
Музыки я, правда, не слышал. В наушнике было совсем другое:
— Третий, у вас?
— Я третий. Норма.
— Готовьтесь к смене.
— Готов.
— Четвертый, у вас?
— Норма.
— Готовьтесь к смене…
Пятый, шестой, седьмой — и так далее, до двенадцати. Меня занимала скорее тональность ответов, чем содержание. Тональность мне понравилась. То, что первого и второго не спрашивали, меня не волновало: так и должно было быть. Я смотрел в окно на подъезд. За последнюю пару минут вот уже третий прохожий вошел в него. Я спросил еще пару бутылок. В наушнике была тишина. Еще прохожий, и еще. Пауза — и еще двое. По-прежнему тишина — только не здесь, не в баре. Три белых жилета успели уже расплатиться и выйти на свежий воздух, движения их были не совсем точными. Но двое еще оставались, и пивник-одиночка — тоже. Двое бубнили каждый свое, похоже, нимало не пытаясь выслушать соседа; языки их проявляли склонность к заплетанию.
— …Уровень патриотизма неизбежно влияет на истолкование истории в целом…
— Нет, это из области предположений. Я вот начал интересоваться прошлым еще в детстве. Мой дед как-то читал мне вслух книгу «Капитализм в России», издание тысяча девятьсот двадцать пятого года… Вам не попадалась такая?
— Ерунда, все не так… За сотню лет держава наша не поумнела. Да и за все века до того — тоже. Проклятая российская карма…
— Вот именно. Там писалось о старой России, еще царской, что в нашей таможенной системе дело шло прежде всего об удовлетворении ненасытных интересов казны.
Там писалось о старой России, еще царской, что в нашей таможенной системе дело шло прежде всего об удовлетворении ненасытных интересов казны.
— Казна, казенная часть. Кожух, корпус, планка, шатун с мотылем, возвратная пружина, приемник с ползуном… Раз-два-три, ну-ка на катки, подносчик, дай патроны, наводчик, наводи!
— Послушайте, по-моему, вы совершенно…
— Ерунда.
— Так вот, там писалось, что интересы действительного развития производительных сил страны стояли при этом на заднем плане. Для того чтобы содержать обветшавший бюрократический режим, русскому потребителю приходилось платить за все втридорога.
— Втридорога. Сколько стоила раньше кружка пива? А сколько сейчас?
— Вечное повторение пройденного.
— Пускай приходят — кто они там: и ныне дикой тунгус, и друг степей калмык…
— Но мы же не прибалты какие-нибудь, чтобы так просто вымирать?!
— Движение по спирали — чушь. Как угодно: по кругу, по эллипсу, только не по спирали. А скорее всего вообще по параболе. Из ничего пришли и в никуда идем.
(Ольга, — подумалось мне, и укололо в сердце. — Что же ты так — вдруг в никуда? Как это я тебя — под пулю? Что же мне теперь? Ольга…)