Что делать — большая халява почти всегда таит в себе подвох…
В Башне Бумаг меня моментально проводили к старшему канцеляристу.
Эта башня — всего лишь жалкий огрызок былой славы. Здесь занимаются статистическим анализом и реконфигурацией данных (и только не спрашивайте меня, что это означает!). Когда-то, тысячи лет назад, данное заведение было целым комплексом строений, в нем хранились имена бесчисленных легионов демонов, великие маги склонялись пред мощью Лэнга, окрестные Светлые миры трепетали перед ликом Азаг-Тота, а Темные искали его дружбы. Но теперь… теперь все работает скорее по привычке, чем из какой-то серьезной надобности. Правда, за последний век демоны начали претворять в жизнь новые планы, но до прежнего величия еще очень далеко…
Вору-Абса-Мааш, главенствующий здесь уже почти два столетия, выглядит довольно жалко. Он вдвое меньше меня, весь скрюченный, лицо больного Дауна, коротенькие ручки и ножки и совершенно никакого вкуса в одежде. К тому же этот напыщенный уродец говорит только на Ша-Ккине, его родном наречии. Хотя Наг-Сотх — официальный язык Лэнга, и уж административный работник, казалось бы, просто обязан его знать! Но нет — все, кто хочет попасть на прием, обязаны либо выучить язык Ледяного Царства, либо захватить с собой переводчика. К счастью, не так давно я позаботился о том, чтобы говорить на всех четырех языках — и всего-то понадобилось, что три вавилонские рыбки.
Я сурово уставился в эти нагловато-подобострастные глаза. Вору-Абса-Мааш демон мелкий, даже мельчайший, но в юстиции и бухгалтерии настоящий гений, поэтому ему и достался такой ответственный пост. Передо мной и прочими крупными демонами он стелется, как медуза, но подчиненные от своего директора буквально стонут.
К тому же он редкостный похабник — у него огромный гарем, и он постоянно ищет возможности его пополнить, скупая всех красивых рабынь в Лэнге. Платит он щедро (золото в Лэнге не в цене, но своя денежная единица имеется). Правда, на последних великих празднествах Вору-Абса-Мааш здорово напоролся — попытался купить… вроде бы жену одного из послов, я точно не знаю. А та оказалась не робкого десятка и подбила незваному покупателю глаз. Тот попытался скандалить, но посол, кажется, был серьезным магом, и скандал заглох в самом начале. Старший канцелярист еще очень долго после этого ходил злющий и мучался простатитом.
Хотя он им и раньше всегда мучался.
— Господин Лаларту! — псевдорадостным голоском воскликнул Вору-Абса-Мааш, потирая сморщенные ладошки. — Какое счастье видеть вас! Присаживайтесь, вот и ваше личное креслице!
Этот лизоблюд держит у себя в кабинете кресла под задницы всех архидемонов. Мы ведь все разные, и большинство из нас на обычном стуле не усидит. Табуретка Нъярлатхотепа, например, больше похожа на какую-то авангардную статую.
— Доброе утро, — лениво махнул рукой я, убирая хвост назад.
— Доброе… что вы сказали?!! — в ужасе возопил уродец, забираясь под стол. — Утро?! Господин Лаларту, вы… вы серьезно?!!
— Да пошутил я, пошутил, сам посмотри, — хмыкнул я, отдергивая занавеси от окна.
Вору-Абса-Мааш выглянул наружу, убедился, что там по-прежнему глухая ночь, освещаемая лишь парой красных лун, и смахнул со лба пот.
— Господин Лаларту, чем я вас прогневил? — жалобно заскулил он. — За что вы так пугаете бедного чиновника?
— Оговорился просто, расслабься.
Состоявшийся разговор нуждается в пояснении. То, что в Лэнге всегда ночь, вы уже знаете. Солнца тут попросту нет. Поэтому слова «утро», «рассвет», «заря» и прочие, имеющие отношение к восходу солнца, очень нервируют местных жителей. Обычно, конечно, не так сильно, но Вору-Абса-Мааш существо трусоватое.
В Лэнге есть даже предание, что однажды над всем этим миром вспыхнет свет зари, и это станет началом Великого Рассвета. Так здесь называют Апокалипсис.
— Вольно, солдат, — хлопнул карлика по плечу я. Тот аж упал — я немного не рассчитал силу (а на самом деле — как раз рассчитал!). — Слушай, слушай, и не говори потом, что не слышал — зарэжу, да!
— Э? — кое-как поднялся с пола канцелярист.
— Йот’урраки. Эрангхо. Жрессар. Имена знакомы?
— Алуа из ю-гзераков, утукку из ш’аров, утукку из ш’хидов, — на автомате ответил Вору-Абса-Мааш.
Теперь понимаете, за что ему доверили такой пост?
— Что конкретно вас интересует, господин? — деловито спросил карлик, щелчком пальцев раскрывая возле себя пространственную складку и извлекая оттуда три пергаментных свитка.
— Все, — коротко ответил я, забирая досье.
— Попрошу! — взъерепенился Вору-Абса-Мааш, вновь щелкая пальцами. Свитки исчезли из моих пальцев и вернулись к нему. — Господин Лаларту, вы же знаете порядок — бумаги строжайше запрещено передавать в другие руки! Я вам бесконечно доверяю, но порядок, порядок… Что скажет Йог-Сотхотх?
— А что скажет Кальтенбруннер?! — возмутился я. — Ладно уж, читай сам. Все, что есть интересного.
— Тут много интересного… — задумался канцелярист. — Может быть, все-таки что-то более конкретное?
— Ну начни хотя бы.
— Может быть, все-таки что-то более конкретное?
— Ну начни хотя бы.
— Так… Так-так-так… Ну, тут все вполне стандартно. Все трое состоят в одном легионе Шаб-Ниггурата, генерал Нанаксарра, третий да-барр. Утукку в первом наплыве, алуа во втором, поддержка девятой линии, проказа. Эрангхо отмечен б’рхса, был в седьмом налете на ак’кааба. Йот’урраки обладает правом на и-трегби, облечен властью Ирмуллиха…