— Это Пушкин, патрон!
— А я что говорю — замечательные стихи! Сразу чувствуется рука Александра Сергеевича!
Над головой то и дело шуршали крыльев Птиц Лэнга. В окрестностях Кадафа их тьма-тьмущая — вокруг самого замка они носятся тучами. Верная примета — чем больше в небе Птиц Лэнга, тем ближе к Ониксовому Замку.
— Патрон, тебе не кажется, что вон та Птица летит за нами от самого Ирема? — подал голос Рабан. — Это явно одна и та же…
— Точно? — засомневался я. — А с чего бы вдруг?
— Не знаю… Но мне это не нравится…
Его беспокойство передалось и мне. Я неожиданно обратил внимание, что вокруг меня как-то очень уж много Птиц Лэнга. Необычайно много даже для окрестностей Кадафа. Они как бы невзначай проносятся мимо… хотя обычно эти твари опасаются Лаларту.
— Кхрра-а-акк! — курлыкнула одна из них, которую я случайно лягнул ногой (как же, случайно!).
Я удовлетворенно проследил, как она падает вниз, усиленно взмахивая кожистыми крыльями. Перевел взгляд повыше… и резко затормозил, в свою очередь махая крыльями, как стрекоза. Со всех сторон на меня неслись десятки Птиц Лэнга, кровожадно оскалив пасти.
— Засада! — крикнул Рабан.
Глава 23
Я вижу Великую Тьму! Тьфу, опять капюшон сполз…
Король-Призрак
— Засада! — крикнул Рабан.
— Заткнись, шизофрения, сам вижу! — грубо огрызнулся я, делая «бочку».
Хорошо еще, что на меня напали не все Птицы, сколько их есть в Лэнге. Десятков пять-шесть, не больше. Но попотеть все равно пришлось — они просто остервенели. Я еще ни разу не видел этих сравнительно мирных созданий в таком бешенстве — на меня нападали со всех сторон, грызли и кусали хитин так жадно, как будто это слоеный торт. Местами им удалось его надорвать, и из царапин выступила густая черная слизь.
Еще ни разу в жизни мне не приходилось вести воздушные бои. Все те, с кем я доселе сражался (и обычно побеждал), ходили по земле (иногда ползали, прыгали или ездили). Дракон Рроулин был летающим существом, но в тесной пещере у него не было возможности подняться в воздух. Так что в первый момент я немного растерялся.
Но потом врожденные рефлексы взяли свое. Я бил крыльями, выписывая в воздухе хитрые вензеля, и махал всеми руками, словно огромный вентилятор. Птицы Лэнга, приблизившиеся на достаточное расстояние, падали вниз с таким видом, как будто побывали в вертолетном пропеллере. Несколько кислотных плевков и хвост, стреляющий во все стороны, еще больше добавили паники. Я рвал и резал, кромсал и колол, плевался и кусался…
— Первый, первый, я Кожедуб! — громогласно воскликнул я, уходя в крутое пике, чтобы догнать улепетывающих демонов. — Вижу цель, захожу на цель, потрошу цель! Распотрошил! Перехожу к следующей цели!
Крутанулся в воздухе, устроив им огромный пропеллер, раскидал стаю крылатых тварей, ударил крыльями, поднимая воздушную волну, перекусил одной шею, насадил сразу двух на нижнюю правую и среднюю левую руки, выстрелил хвостом, выкалывая третьей глаз… Еще один труп, еще, еще… Адреналин бушевал в крови, Направление само посылало туда, где можно было нанести самый эффективный удар, и враги убывали все быстрее и быстрее…
Под нами начали скапливаться лярвы — эти твари с жадным урчанием рвали убитых Птиц и подбадривали меня глухим воем, требуя продолжения банкета.
Я охотно снабжал их пропитанием — все новые и новые демоны падали, изорванные в клочья. Теперь битва шла уже не вслепую — уцелевших осталось слишком мало, приходилось гоняться за ними по одному. Они пытались сбежать, но Рабан запомнил каждого из нападавших.
— Убегать бесполезно — у мальчика феноменальная память! — прохрипел я, всаживая в очередную Птицу тридцать когтей разом.
Всего за несколько минут я популярно разъяснил этим макакам, почему нападать на мирных прохожих нехорошо. Особенно когда у мирного прохожего в кармане припрятан автомат Дегтярева.
Надо бы, конечно, оставить пару-тройку — расспросить, кто их на меня натравил… Только не получится — Птицы Лэнга существа не слишком разумные, с ними нормально не побеседуешь. По уровню интеллекта — чуть повыше дельфинов или шимпанзе. Некоторые даже считают, что их следует причислять не к полноценным демонам, а к демоническим животным, как лярв, шилопауков или маллахулов.
Я обратился к Направлению, ища новую жертву, но в ответ получил пустоту — все нападавшие бесславно погибли. Я отделался десятком царапин на хитине, слегка порванной перепонкой и обломившимся когтем — застрял в черепе одной из Птиц. Ничего, отрастет.
Небо стало на удивление чистым. Те Птицы Лэнга, что на меня не нападали (их ведь тут многие тысячи), предпочли покинуть опасную территорию. Думаю, теперь они будут обходить меня еще старательнее, чем раньше. Достаточно посмотреть на стаю сыто икающих лярв, чтобы понять, почему.
— Звездочку, что ли, нарисовать? — задумчиво поскреб грудь я, расправляя крылья в свободном парении. Восходящие потоки воздуха держали меня так бережно и заботливо, что я едва не задремал. — Твое мнение?
— А чего одну-то? — хмыкнул Рабан. — Ты убил пятьдесят четыре Птицы Лэнга, вот и рисуй пятьдесят четыре звездочки.
— Ну да. А потом еще добавлю красно-белых полосок и стану совсем как американский флаг. Хотя в чем-то ты прав — одной звезды за такую кучу мало… Но пятидесяти много — это ж не самолеты. Так, обезьяны летучие…