А сейчас обычное время!
— Потерпеть точно не можешь? — укоризненно спросил Рабан.
— Не могу! Я хочу жрать! Если я прямо сейчас чего-нибудь не съем, я свихнусь! Я ненавижу быть яцхеном — мне все время хочется есть! Я с самого рождения ни разу не чувствовал себя по-настоящему сытым!
— Патрон, а как ты думаешь, почему Лаларту был таким злобным?
— Что? При чем тут… Ну и почему?
— А ты представь, что тебе несколько тысяч лет, и все эти годы ты мучался от постоянного голода…
— Вот блин! Ненавижу это тело! Я готов вскрыть себе череп, вытащить тебя и сожрать!… а ты думаешь, я столько проживу? — невольно заинтересовался я, забыв про гнев.
— Точно не скажу… — задумался Рабан. — Теоретически архидемоны могут жить неограниченно долго, но ты ведь не настоящий демон. Ты яцхен. А сколько живут яцхены…
— Может, Святогневнев знает? — задумался я.
— Сомневаюсь… К тому же у тебя еще одно уязвимое место…
— Это какое?
— Я. Если я вдруг умру, ты меня переживешь ненадолго.
Если я вдруг умру, ты меня переживешь ненадолго. Может, дня на три.
— Не напоминай… — омрачился я. — А сколько живут керанке?
— И этого я тоже не знаю. Этого еще никто не проверял. Понимаешь, наш случай уникальный — обычно-то после смерти человека симбионт тоже умирает…
— Угу. А что, в вашем мире никто не пробовал пересадить керанке на другой мозг?
— Да нет, не пробовал! — почему-то развеселился Рабан. — Для этого, знаешь ли, нужен хирург! Да не просто хирург, а очень умелый, вроде…
— Вроде Краевского.
— Ну да. А в нашем мире медицина не очень-то развита…
— Угу. Понятно. А что в вашем мире вообще развито?
— Ну, мы с Волдресом там давно не были… — задумался Рабан.
— И все-таки?
— Керамика хорошая… резьба по дереву… потом мы плетем э-э-э… лапти…
— Впечатляюще.
— И еще мы лучше всех танцуем.
— Ты, случайно, не с Чукотки родом?
— Нет. А вот ты, патрон, отвлекся и забыл, что хочешь есть.
— Зато теперь вспомнил, — прищелкнул пальцами я. — Ты мне что-нибудь нашел?
— Можно слазить в кормушку Хастура… Ему там собачью стаю мелко нарубили.
— А где он сам? — подозрительно спросил я. Связываться с Хастуром мне неохота.
— Пока гуляет. Будет только через пару часов.
— Значит, жрать собачатину… Да еще и ворованную… Хотя какой у меня чойс?
— «Choice» — выбор? — уточнил Рабан.
— Угу. А правда — что это я английскими словами думаю? Я и в Англии-то ни разу не был…
— Один раз был.
— Это когда?
— А помнишь, мы в ЦАНе полтора месяца проработали? Помнишь, тот метеоролог…
— А-а-а, все, теперь вспомнил. Только это была Англия восемнадцатого века до нашей эры. Там даже слова еще такого не знали — Англия…
Спустя несколько часов я начал чувствовать то, что всегда чувствую в Кадафе — давление. Черный оникс со всех сторон обволакивает тебя, подобно липкой холодной трясине, запускает грязные костлявые пальцы в мозг, пытается сломать, растоптать, подавить волю и убить душу. Эффект Азаг-Тота — ведь именно это строение стало вместилищем его духа. Раз в три года на больших празднествах он принимает подобие телесного обличья, и это слегка снимает напряжение. Но в остальное время здесь практически невозможно находиться.
Нет, я не хочу сказать, что замок Лаларту — уютное и приятное место. Там тоже грязно, мрачно и тускло, полно всякой нечисти и каждый камень помнит смерть и боль. Но все же почище и посветлее, чем тут. Да и музыка как-то успокаивает…
А в Кадафе существует лишь одна музыка — тоскливый вой На-Хага. Здесь, внутри, его не слышно (почти), но если выйти на балкон, можно насладиться по полной программе. Я все гадаю — как он до сих пор не осип? И неужели этот Лоретти местного разлива никогда не спит? Черт его знает…
Может, пока я здесь, устроить немножко мелкого саботажа? Веревки натянуть в коридорах, кирпичи разложить на дверях, стулья клеем намазать, в туалетах стирального порошку насыпать… Штирлиц всегда так делал.
— Путаешь, патрон, это не Штирлиц, это Борман так делал. А у Штирлица был кастет, и он всегда бил всех в зубы.
Точно, перепутал. Это партайгеноссе Борман всем мелко пакостил. Старый добрый Мартин Рейхстагович…
Хотя нет, стоп, это все откуда-то из другой оперы. Из анекдотов, что ли? Нет, господа, анекдоты нас ничему хорошему не научат, лучше будем придерживаться основ. Может, поезд с боеприпасами под откос пустить? Нет, поездов здесь нема… Жаль. А что еще можно сделать? Расклеить на стенах листовки «Йог-Сотхотх — враг народа»? Мелко как-то. И эффекта ноль. Других идей почему-то нет. Что поделаешь — меня все-таки на диверсанта не учили… Только краткие курсы энгаха-юниора под руководством Рабана, вот и все мои университеты.
Нет, сейчас надо сосредоточиться на задаче номер один — найти моего неизвестного недоброжелателя, пишущего записки с намеками и подсылающего убийц. Все-таки кто? Носящий Желтую Маску, Шаб-Ниггурат, Нъярлатхотеп? Или эта Большая Тройка вообще ни при чем? Тогда кто?
— Патрон, не парься, последние мозги сломаешь, — недовольно посоветовал Рабан. — Сейчас вот пойдем на совет, посидим, послушаем… Эти трое там будут — вот и поработаем… Намекнем что-нибудь такое нейтральное и посмотрим, у кого глазки забегают…
— Такое только в школе для благородных девиц сработает! — огрызнулся я. — Или с Пазузу — он тупой. А эти трое — мозги Лэнга!