— Угу. Валенки только зашнурую, и сразу, — язвительно прохрипел я.
— Очень надеюсь, шо у скором времени увижу вас в нашей, значить, рабоче-крестьянской партии, товарищ Бритва! — не понял сарказма Щученко.
— А я очень надеюсь, что не увидите… — вполголоса пробормотал я. — Ну что, Ирочка, покажете мне, где тут основные достопримечательности?
Ира тем временем перелистывала путеводитель, напряженно шевеля губами. Освежала в памяти слегка подзабытую информацию. Насколько я понял, прошлогоднюю курсовую она практически полностью скатала с этого самого путеводителя. Ну а какой нормальный студент будет трудиться сам? Она все же хоть какую-то работу проделала, а в моем мире, обладающем такой прелестью, как Интернет, будущие кандидаты и доценты просто рыщут по сайтам и с невинными лицами распечатывают готовый реферат на любую тему. Один из недостатков технического прогресса.
— Самое интересное в нашем музее — это… — наморщила лоб она.
— …буфеть! — окончил полковник, барабаня в дверь с надписью «УФЕТ». Первая буква отвалилась. — А шо не открывають?
— Так ночь на дворе, — пожала плечами Ира. — Товарищ полковник, а может, потом поедим?
— Нет, поедим мы сейчас ! — поддержал я полковника. — Я голодный, как не знаю кто!
— Я знаю! Як я! — обрадовался поддержке Щученко. — Именем КПСС, немедленно открыть дверь! Усю ответственность беру на себя!
— Угу. Сейчас сделаем, — выпустил когти я. Разрезать все подряд на ленточки — это же смысл моей жизни!
Дверь неожиданно открылась, и я замер с поднятыми руками.
Оттуда выглянула еще вполне миловидная тетя лет сорока и сварливо поинтересовалась:
— Чего надо?
Я задумался. Реакция выглядела неестественно. Представьте себя на месте этой женщины — вы открываете дверь, а снаружи трехглазое чудище с длиннющими когтями. И оно на вас замахивается (точнее, не на нее, а на дверь, но это же только я знаю). Ваша реакция? На выбор — упасть в обморок, закричать, убежать, стукнуть чем-нибудь потяжелее. Но уж никак не та, что мы пронаблюдали.
— Здравствуйте, товарищ буфетчица! — жизнерадостно выставил вперед пузо Щученко. — Буфеть нам, значить, откройте, а то мы шо-то подзакусить собрались!
— Разбежался, толстопузый, — неодобрительно посмотрела на него буфетчица. — Полночь на часах, все спят давно! Иди-иди отсюда, а то милицию вызову! Ишь, напьются до зеленых чертей и лезут, и лезут, прямо спасу от вас нет…
Она с сомнением посмотрела на меня, а потом продолжила:
— Это же надо так налакаться — даже я твоего черта вижу! Чего уставился, хвостатый?
— Да я вроде как не глюк… — с некоторым сомнением пощупал хвост я. А вдруг?
— Кому сказано — иди отсюда, пьянь! Проспись сначала, а утром в буфет приходи! Милицию вызову!
— А я, значить, из КГБ! — отпарировал полковник. — А КГБ старше всяких там мурзиков, ясно вам, товарищ буфетчица? Фамилия ваша как? Вы органам-то, значить, не препятствовайте, а то живо дело заведем!
— Теть Алла, да это я, Ира, помните? — вмешалась наша экскурсоводша. — Сапрыкина которая.
— Ирка? Ты, что ли? — прищурилась тетка. Она достала из кармана передника очки в черепаховой оправе, надела их и внимательно осмотрела с ног до головы Иру, полковника и меня. Меня особенно внимательно — по-моему, начала подозревать, что я не галлюцинация. — Ты чего на ночь глядя заявилась? А это кто с тобой?
— Полковник, значить, Щученко! — молодцевато подкрутил ус бравый гебист, свободной рукой вытирая лысину платком. — Сопровождаю гостя из-за рубежа в осмотрении наших советских произведений искусств! Гость устал, желаеть, значить, перекусить с дороги! Немедленно оказать помощь в накормлении гостя! Отказ расценивается як сопротивление органам государственной безопасности и карается по справедливым советским законам! Расстрелом.
Буфетчица смерила меня недоверчивым взглядом. Похоже, ей все еще не верилось, что я настоящий. Потом она лениво пожала плечами и сообщила:
— Хотите есть — приходите утром. А в полночь я сплю.
— Товарищ буфетчица, шо це за преступные разговоры?! — насупился полковник. — Немедленно выполнить распоряжение полковника, значить, КГБ! Це есть настойчивая просьба, оформленная в виде приказа!
— А л о жила я на твое КГБ, — равнодушно зевнула тетя. — Вас много, а я одна, всех накорми, напои, спать уложи… Пистолетом махать — дело нехитрое, а вот ты попробуй, накорми пятьсот голодных студентов, когда они всем институтом в музей припрутся! Попробуй-ка!
— Товарищ буфетчица, я на вас музейному директору ябедную, значить, бумагу накатаю! — уже осторожнее пригрозил слегка стушевавшийся полковник.
— Да пожалуйста! — хохотнула тетя. — Сейчас вот разбужу его, и жалуйтесь, сколько хотите. Ва-а-ась!!! — заорала она в приоткрытую дверь.
— Аллочка, ну куда ты пропала? — донеслось оттуда. — Пошли их на [цензура] и иди обратно!
— Блин, это музей или общежитие?! — возмутился я.
— Музеи у нас в стране работают круглосуточно, гражданин, — зевнула буфетчица.
— Музеи у нас в стране работают круглосуточно, гражданин, — зевнула буфетчица. — И наше любимое начальство предоставляет нам, его работникам, квартиру на непосредственном месте службы. А только обе сменщицы мои в декрете, так что я тут одна кручусь, без выходных. А спать когда же прикажете?! Спокойной ночи, граждане.