Да, было время, аж на ностальгию прошибает… Меня вообще ностальгия довольно часто мучает — по всему подряд. Помню, три месяца назад так заскучал по нашим русским березкам, что смотался из Лэнга на Землю, слетал в одну подмосковную рощицу и… срубил штук двадцать. Сразу полегчало. Две штуки я с собой прихватил — теперь, когда заскучаю, съедаю щепку-другую. Давно, кстати, заметил — если съесть то, что очень любишь, грусть уходит, а взамен является глубокая удовлетворенность. Потому что теперь-то уж точно никуда не денется.
Может, мне леди Инанну съесть?…
В колено ткнулся собачий нос. Я рассеянно погладил черного добермана и спросил:
— А что это ты собаку вдруг завел?
Святогневнев вяло пожал плечами, высыпая прямо на пол пакетик сухого корма. Псина равнодушно принялась есть. Странно как-то она ела — без малейшей заинтересованности, как заведенная игрушка.
— Как зовут?
— Дюк…
— Угу. Хорошее имя. Что еще новенького?
— Да вот — вакцину недавно испытал, — слегка оживился доктор, открывая дверь холодильника и доставая оттуда колбу с вязкой буроватой жидкостью. — Вирус «Зомби»! Только улучшенная модель — незаразная. И рассудок сохраняется… частично… вроде бы…
— Испытал? — подивился я. — На человеке, что ли?
— Скажешь… Нет, Олег, на такой эксперимент добровольцев почему-то нет…
— А на ком же тог… [цензура] мать! — догадался я, с ужасом глядя на Дюка. — [цензура] тебя в рот, Лева, ты что — сдурел?!!
— Но надо же было проверить… — виновато сжался Святогневнев. — На себе-то уже бесполезно…
— А собачку не жалко? Нет, он что — правда мертвый?! То-то я смотрю — не лает совсем… и глаза какие-то пустые…
— И холодный еще, — грустно добавил доктор.
— Ну, тут придется на слово поверить — я температуру не чувствую. Знаешь, Лева, я был о тебе лучшего мнения.
— Так это же не человек! Я его сам купил — на свои, кровные! В специальном питомнике! Олег, да у нас на «Уране» все на животных испытывали! Да еще доктор Павлов…
— Вивисектор, — отрубил я.
— Но надо же чем-то жертвовать… — тихо пробормотал Святогневнев. — Я бы и на себе испытал, но поздно ведь уже…
— Говорил. Ладно, фиг с ним, замяли. Песика только жалко…
— Ну, это ты зря, — заупрямился Лев Игнатьевич.
Ладно, фиг с ним, замяли. Песика только жалко…
— Ну, это ты зря, — заупрямился Лев Игнатьевич. — Это он сейчас добрый и тихий, а раньше злющий был, кусачий, гадил везде, как свинья!… В ванной до сих пор пятно — никак отмыть не могу…
— Угу. Лева, а когда эта… штука… еще была собакой, это кобель был или сука?
— Кобель. Но такая сука!
— Теперь ясно, за что ты его так жестоко… А обратно-то вернешь, или так и будет дохлый ходить?
— Если б я мог обратно… — заерзал на жесткой табуретке доктор. — Я бы первым делом самого себя вылечил…
— Угу. Слушай, а я вот чего-то смысла не догоняю. На фига тебе эта вакцина? Если она незаразная, биологическое оружие из нее фуфельное…
— Не придумал пока… Может быть, как лекарство…
— От чего?
— Ну… от всего.
— Угу. Понятно. Значит, болеет какой-нибудь кекс, допустим, СПИДом, а ты ему укольчик — и все, больше не болеет? Ходит и радуется жизни… в виде зомбака. Что-то я опять смысла не догоняю…
— Я ученый, а не рационализатор! — огрызнулся Святогневнев. — Мое дело — закончить проект! А для чего его будут применять — это уже не мое дело!
— Вот и Нобель так же рассуждал… Мол, хорошая штука динамит — для горных работ пригодится и вообще…
— Олег, ну чего ты привязался? У меня и так все через пень-колоду — уже неделю ничего нового не родил… Эх, мне бы сюда Бориса с Аскольдом, мы бы втроем таких дел наворотили…
— Угу. И еще Краевского до кучи.
— Кстати, о Краевском, — вдруг оживился доктор. — Я ведь кое-что из его вещей купил…
— О, то-то я смотрю — сервант знакомый! — сообразил я. — Думаю — ну где же я его видел? А где это ты достал?
— Да на аукционе… Я этим делом очень интересовался, попросил Петра Иваныча разузнать что-нибудь. Он и выяснил, что там стало. У Краевского дом-то весь разворовали — уже через неделю после смерти залезли какие-то, половину вещей вынесли. Потом милиция подключилась, ФСБ тоже пошуровало… Лабораторию его, наверное, на «Гею» отправили — тут уж я не стал узнавать. А остальное… наследников у него вообще никого не было, вот и распродали с аукциона. Петр Иваныч мне купил, что успел — там почти все еще в прошлом году взяли, а это так, остаточки…
— Угу. Ну и чего?
— Да я там, понимаешь, одну книжку нашел, с пометками на полях… и узнал о его последнем проекте… — замялся Святогневнев, как-то жадно поглядывая на меня. — О твоей тканевой жидкости…
Я на всякий случай насторожился. А то мало ли — грохнется сейчас с потолка какая-нибудь клетка… Лева мне, конечно, друг, но кто ж его знает — вдруг решит, что ради науки иногда приходится идти на жертвы?
— Ты мне немножечко не нацедишь, а? — сблизил указательный и средний пальцы, показывая, сколько именно требуется, Святогневнев. — Одну рюмочку… Я бы исследования провел — вдруг удастся синтезировать?
— А-а-а, ну это сколько угодно, — успокоился я, подходя к лабораторному столу. — Всегда пожалуйста. Только у тебя ничего не получится — у Краевского же не получилось…