Святогневнев, накопивший неплохой опыт в конспирации (при его образе жизни это неудивительно) позаботился о трупах и взорванной машине. Полковник ему помог — Щученко, конечно, с тараканами, но ведь не зря же именно его отправили на контакт с инопланетянином! Нервы у этого дядьки крепкие, а мозгов нет совсем.
Джип они раскурочили и закопали в свежей могиле. Туда же отправились трупы — все-таки в положении кладбищенского сторожа есть свои преимущества. От будхи практически ничего не осталось — все, что было, я просто растворил. А вот шилопаука и Погонщика Рабов Святогневнев как бы невзначай прикарманил. То есть — перетащил в свою лабораторию. Для опытов.
В мое отсутствие сюда уже заглядывала милиция — выяснить, не видел ли кладбищенский сторож ночью чего подозрительного. Святогневнев с честным лицом отрапортовал, что было тихо, как в могиле, а ограду поломали еще две недели назад — какой-то пьяный за рулем врезался. Менты этим вполне удовольствовались — они таким образом опрашивали всех в этом квартале. Но полученные свидетельства оказались такими противоречивыми и фантастическими, что дело, скорее всего, просто спишут. Типа, «вспышки на Солнце отразились в верхних слоях атмосферы и вызвали массовые галлюцинации».
— Ну как — результаты есть? — спросил я, глядя, как мертвый Погонщик вяло марширует по подвалу, повинуясь приказам нашего доброго доктора. Один из его рогов лежит на прозекторском столе, второй, уже распиленный на части, зажат в тисках.
— Надо провести дополнительные тесты… — положил под микроскоп соскоб кожи Святогневнев. — Посмотрим, что у нас тут… Олег, а скажи пожалуйста — когда это было живым, оно умело разговаривать?
— Он, а не оно. Сам посмотри.
— Хм-м, да, и правда. Ярко выраженная особь мужского пола. Так умело?
— Еще как. Они такие же разумные, как люди.
— Жаль… — загрустил Лев Игнатьевич. — Очень, очень жаль…
— Почему?
— Потому что теперь не умеет. Ведет себя смирно, выполняет команды, нападать не пытается, но разум явно угас — теперь это уровень дрессированной собаки, не больше… Жаль.
Значит, вирус придется дорабатывать дальше…
— А может, на человека по-другому подействует? — попытался утешить его я. — У этого ведь совсем другая физиология.
— Может, может… — пожал плечами Святогневнев. — Только вряд ли. В любом случае надо проводить дополнительные испытания. Только где все-таки взять добровольца?
— Слушай, Лева, так у тебя же кладбище под рукой! Неужели трупов мало?
— Да нет… — смутился мертвец. — Олег, я же тебе еще раньше говорил — улучшенный вирус надо вводить еще при жизни. Если я введу его мертвецу, получится как в прошлом году — озверевший труп-людоед. Я работаю в этом направлении, но пока что…
— Ну ты смотри, осторожнее, — забеспокоился я. — А то вырвется твой вирус на свободу, и все мертвяки повылезают…
— Нет уж, не вырвется… — осклабился Святогневнев. — Я вирусную культуру храню в жидком состоянии — сама она не распространится, не волнуйся. Только если ввести в кровеносную систему, иначе никак. Да ее пить можно! Хочешь попробовать?
— Да ты что, Лева, мы же друзья — что я тебе, на слово не поверю? — развел руками я.
— Как хочешь… — явно разочаровался микробиолог.
— Слушай, я там взял твою бритву — отчистить кровь с пальцев. Когтями плохо получилось. Ты не возражаешь?
— Нет, не возражаю. Тем более, что у меня нет никакой бритвы.
— Как это нет?
— А зачем она мне? Волосы-то больше не растут… даже выпадать начали. Ум-м, как не хочется лысеть… — озабоченно погладил шевелюру Святогневнев. — Может, парик купить?
— Угу. Бритвы у тебя нет… понятно. А что это за лезвие такое, на желтенькой ручке?
— А-а-а, ты про это? Это специальный скальпель, для разрезания омертвевших мышц… а что с ним случилось?
— Я его немножко подточил, — уклончиво ответил я, возвращая доктору его скальпель.
Ну да, и что тут такого? Форма у этой штуковины была не слишком удобная, вот я и обрезал с двух сторон. Зато получилась отличная чистилка промежутков между пальцами. А скальпель он себе новый купит — все равно большую часть «лишнего» миллиона я отдал ему. На что мне в Лэнге доллары?
— Ефим Макарович, а вы готовы? — поднялся по лестнице я, оставляя в подвале ворчащего Святогневнева. — Можем возвращаться обратно в ваш родной Союз.
— Не извольте беспокоиться, товарищ Бритва, я, значить, остаюсь здесь, — отрубил Щученко.
— Уверены?
— Безапелляционно. Я, значить, принял твердое решение. Пойду под начало к товарищу Шандыбину — будем вместе поднимать эту пропащую страну. Ух, развернемся!
Я представил этих двоих, трудящихся бок о бок, и содрогнулся. Да уж, дел они наворотят, будь здоров… Если, конечно, Шандыбин не пошлет этого иномирянина куда подальше.
И мне почему-то кажется, что пошлет.
— Мы тут у вас устроим революцию, установим диктатуру пролетариата, расстреляем всех несогласных, дадим по шапке зарвавшемуся Западу и построим коммунизм! — торжественно объявил Щученко. — Наш Шандыбин молодец, он устроит всем пи… ршество духа и торжество разума!
— Угу. Ну ладно, удачи вам в этом деле.
— Я, значить, полагаю, шо штурм Зимнего… или где у ваших поганых оппортунистов располагается правительство?