— Как именно погибла Бланш?
— Утопилась. Бросилась в реку с моста в Патни. В мокром платье, да притом ещё набила карманы большими круглыми камнями. Чтобы уж наверняка. Где?то есть запись, что она восхищалась доблестью Мэри Уоллстоункрафт: та тоже пыталась покончить с собой таким же образом, на том же месте. Бланш, как видно, учла, что Уоллстоункрафт не пошла ко дну, потому что её удержала на плаву одежда.
Бросилась в реку с моста в Патни. В мокром платье, да притом ещё набила карманы большими круглыми камнями. Чтобы уж наверняка. Где?то есть запись, что она восхищалась доблестью Мэри Уоллстоункрафт: та тоже пыталась покончить с собой таким же образом, на том же месте. Бланш, как видно, учла, что Уоллстоункрафт не пошла ко дну, потому что её удержала на плаву одежда.
— Мод… а известно, почему Бланш утопилась?
— В точности неизвестно. В предсмертной записке она писала, что не может расплатиться с долгами, что на этом свете она «существо лишнее и никому не нужное». В банке у неё действительно не было ни гроша. По заключению следователя — временное помрачение рассудка от женской неуравновешенности. Следователь написал: «Как известно, женщины подвержены сильным беспричинным перепадам настроения».
— Верно. Феминистки тоже на это ссылаются, когда дело касается автокатастроф, экзаменов…
— Не отвлекайтесь, я поняла. Так вот, литературоведы всегда считали, что Кристабель была там : она показала, что «в то время отлучилась из дома». Я всегда думала — ну, на день, на неделю, много на две…
— В каком месяце погибла Бланш?
— В июне шестидесятого. До этого за целый год о Кристабель никаких сведений — то есть, кроме линкольнширской переписки. И ещё, как нам кажется, кое?каких фрагментов «Мелюзины» да нескольких сказок, которые она послала в «Хоум ноутс» [40], и среди них… постойте?ка, среди них одна про хобгоблина, умеющего лечить коклюш. Но это ведь ничего не доказывает.
— Может, Падуб рассказал.
— А может быть, где?нибудь вычитала. Вычитала, как вы думаете?
— Думаю, нет. Вы считаете, она ездила в Йоркшир?
— Да. Но как это доказать? Или опровергнуть?
— Не заглянуть ли в дневник Эллен? Вы не могли бы поговорить с Беатрисой Пуховер? Ничего не объясняя, без ссылок на меня.
— Ну, это нетрудно.
В кафетерий влетела труппа озорных упырят в белых саванах, с синюшно?зелёными мордашками; упырята загалдели: «Соку! Соку! Соку!» Рядом приплясывал бутуз в боевой раскраске и в таком тугом трико, что каждая складка на теле купидончика?дикаря проступала более чем отчётливо.
— Что бы сказала Кристабель? — заметил Роланд, и Мод ответила:
— Мало ли она сама напридумывала гоблинов. Она?то понимала, что мы такое. Её, похоже, не останавливали соображения благопристойности.
— Бедная Бланш.
— Она приходила сюда — в церковь, — как раз перед тем как решила покончить с собой. Она была знакома с викарием. «Он терпит меня, как терпит многих немолодых девиц с их надуманными страданиями. Церковь его всегда полна женщин, которым тут положено молчать; вышивать обивку на табуреточки им ещё разрешается, но пожертвовать храму картины духовного содержания — ни под каким видом».
— Бедная Бланш.
— Алло.
— Попросите, пожалуйста, Роланда Митчелла.
— Его нет. Куда ушёл — не знаю.
— Вы не могли бы ему кое?что передать?
— Если увижу — передам. Мы с ним то видимся, то нет. А записки он не читает. А кто это говорит?
— Меня зовут Мод Бейли. Я только хотела его предупредить, что завтра буду в Британской библиотеке. У доктора Пуховер.
— Мод Бейли…
— Да?да. Я хотела сперва переговорить с ним… если можно… А то вдруг кто?нибудь… Тут один деликатный вопрос… Я только хотела предупредить … чтобы он успел подготовиться. Вы меня слышите?
— Мод Бейли…
— Ну да, Мод Бейли.
Вы меня слышите?
— Мод Бейли…
— Ну да, Мод Бейли. Алло! Вы слушаете? Что там, разъединили? Чёрт.
— Вэл.
— Что?
— Случилось что?нибудь?
— Нет. Ничего особенного.
— Ты себя ведёшь так, будто что?то случилось.
— Да ну? И как же это я себя веду? Надо же, заметил, что я себя веду.
— За весь вечер слова не сказала.
— В первый раз, что ли?
— Нет. Но молчать тоже можно по?разному.
— Да ладно. Нашёл из?за чего беспокоиться.
— Ну что ж, ладно так ладно.
— Я завтра задержусь. Можешь вздохнуть свободно.
— Ничего. Я тогда тоже задержусь в Британском музее, поработаю.
— Да, приятная тебе предстоит работёнка. Тебе тут просили кое?что передать. Все думают, я какая?то вечная секретарша: нету у меня других дел — телефонограммы передавать.
— Телефонограммы?
— Звонила тут одна, вся из себя de haut en bas. [41] Твоя приятельница Мод Бейли. Завтра будет в музее. Подробностей не помню.
— Что ты ей сказала?
— Смотри, как оживился. Ничего я ей не сказала. Бросила трубку.
— Эх, Вэл.
— «Эх, Вэл», «Эх, Вэл», «Эх, Вэл». Только и слышишь от тебя. Я пошла спать. Надо выспаться: завтра много работы. Дело о крупных махинациях с подоходным налогом. Жутко интересно, да?
— Мод ничего не говорила, чтобы я… чтобы я не… Она не упоминала Беатрису Пуховер?
— Говорю же, не помню. Вроде не упоминала. Это ж надо, в Лондон заявилась. Мод Бейли…
Если бы у него хватило духу повысить голос, прикрикнуть: «Что ты несёшь!» — прикрикнуть по?настоящему — может, до такого и не дошло бы?