Нас щедро напоял Воклюзский ключ,
Где Север мощию волнует воды,
Узнали мы волненье. Неужели
Источник вольный, утолитель жажды
Для нас отныне станет запечатан?
— Ну?ка, ещё раз, — сказала Мод. Роланд повторил.
— Знаете такое чувство, когда по коже бегут мурашки? — спросила Мод. — Вот и у меня сейчас также. По спине мурашки, волосы шевелятся. Послушайте теперь вы. Вот что Раймондин говорит Мелюзине, когда узнаёт, что ей известно, как он в нарушение запрета подглядывал за ней в купальне.
Да, Мелюзина, я нарушил слово.
Что делать мне? Как отвести разлуку?
Ужели поседеет в очаге
Остывший пепел ясеня? Ужели
Источник вольный, утолитель жажды
Для нас отныне станет запечатан?
— «Ужели поседеет в очаге остывший пепел ясеня…» — повторил Роланд.
— Очаг в «Мелюзине» — сквозной образ. Она строила замки и дома. Очаг — это дом.
— Кто сочинил эту строчку первым? Он или она? Датировка «Аска» — вопрос нерешённый. Видно, заодно мы решим и его. Похоже на классический литературный ключ к разгадке. Изощрённого ума женщина: всюду разбрасывала намёки. Вспомните кукол.
— Литературоведы — прирождённые детективы. Вы же знаете, есть такая теория, что классический детективный рассказ восходит к классическим романам о супружеской неверности: всем хотелось узнать о происхождении ребёнка, проникнуть в тайну его рождения, выяснить имя отца.
— Надо нам эту работу проделать вдвоём, — осторожно заметил Роланд. — Я изучал его творчество, вы — её. Если бы мы оказались в Йоркшире…
— Вы с ума сошли. Надо рассказать Собрайлу, Аспидсу и Леоноре, конечно. Надо действовать сообща.
— Вот, значит, как вы хотите…
— Нет. Я хочу… хочу сама отправиться… по их следам. Эта история захватила меня и не отпускает. Я хочу узнать, что же случилось, — узнать сама. Когда вы появились в Линкольне с этим украденным черновиком, я решила, что вы сумасшедший. А сейчас я чувствую то же, что и вы тогда. Тут не азарт профессионала. Тут что?то более нутряное…
— Любопытство читателя романа: что было дальше…
— Не без этого. Как вы смотрите на то, чтобы мы в выходные после Троицы отправились на несколько дней собирать материал на месте? Сможете?
— Трудновато. Дома неладно — вы, наверно, уже заметили. Если мы с вами… туда поедем… будут коситься. Не так поймут.
— Я знаю, я понимаю. Фергус Вулфф считает… Он считает… Он так прямо и объявил, что думает… будто вы и я…
— Кошмар.
— Пригрозил мне в библиотеке, что докопается, чем мы занимаемся. С ним надо поосторожнее.
С ним надо поосторожнее.
Заметив смущение Мод, Роланд не стал спрашивать, как она относится к Фергусу Вулффу. И так ясно, что тут бушуют какие?то страсти. Распространяться о своих отношениях с Вэл он тоже не собирался.
— Те, кто действительно уезжает тайком поразвлечься на стороне, ухитряются же найти предлог, — сказал он. — Придумывают, как отвести глаза. Такое, говорят, сплошь и рядом. Так почему бы и нам что?нибудь не сочинить? Вот с деньгами будет посложнее.
— Вам всего?то и нужен небольшой грант на исследования где?нибудь неподалёку от Йоркшира — но и не очень близко.
— Падуб работал в библиотеке при Йоркширском кафедральном соборе.
— Вот?вот, что?то в этом роде.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Шли трое Асов с Идавёлль?равнины,
Где был совет Богов, челом преясны
И голосами радостны, греха
Не зная бремени, ни кривостройства мира.
Всё было ясью солнца и луны
Добротнокованых, златых дерев с златыми
Плодами стен внутри златых. Явились
В Град средний, что был создан для людей
Ещё не созданных и Временем лелеем.
Вкруг светлых лиц божественных струил
Нов воздух, из?под дивных стоп вставала
Нова трава и дикий лук, нетроган
И яр от Сока первой той весны…
Пришли на брег, где буруны солены
На новые пески бросались с рыком
Ещё не слыханным, и столь же был не видан
Их пенный гребень, ведь людей сознанье
Им не дало ещё имён, сравнений;
Вечно?изменчивые, новые, валы
Вздымались по себе и упадали,
И времени, что в их чреде открыто
Сознанию, не ведали они.
Те Асы были Бора сыновья,
Что великана Имира сразили
И сделали из плоти его — сушу,
Из крови — море, из костей же — горы,
А из волос косматых — дики чащи,
Из мозга — облака. Те трое были
Сам Один?Всеотец, и брат его,
Блистающий Проворный Конунг Хёнир,
И третий, Очага Бог Жаркий, Локи,
Чей огнь, согревши поначалу мир,
Пустился впляс из очага и дома
И, безгранично жадный, мир желал
И небеса развеять тонким пеплом.
Два дерева бесчувственных лежали
На влажном бреге мира, на краю
Прилива, глажимы водою, то
Волной подкрадчивою приподняты,
То опускаясь не своим движеньем.
С корнями вывернуты, груботелы,
Ясень и ива, гордости зелёной
Лишённые, как будто неживые,
Таили в сердцевине кольц древесных
Покамест нерожденно шевеленье
(Извечны эти кольца пробудила
Длань времени, к ним властно протянувшись,
Когда бурлили воды в новой суше).
В лазури полыхала Дева Солнца,
Лишь дважды путь проехав колесничный,
Что с той поры свершает денно, нощно ж
Остыть Земле давая в сонных тучах, —
И с верного пути не совлечётся,
Пока Пожар всё не пожрёт последний.
В её лучах свою почуял силу
Отец Богов, и молвил: оживить ли
Сии деревья? — и ему в ответ
В стволах растительная сила встрепенулась.
Хёнир Блистающий сказал: когда б они