— Поцелуй в щёчку на ночь, — потребовала Леонора.
— Извини, я не могу.
— Можешь. Это же так легко…
Мод не успела опомниться, как очутилась в щедрых объятиях Леоноры. Пытаясь освободить свой притиснутый нос, она вслепую водила ладонями, но натыкалась то на величественный живот подруги, то на её тяжёлые груди. Отбиваться она не могла, это было ничуть не лучше, чем сдаться. К своему стыду, она расплакалась.
— Что такое, Мод? Что с тобой?
— Я же сказала тебе, я сейчас вообще ни с кем и никак. Мне хорошо одной. Я же тебе сказала!
— Я могла бы снять с тебя напряжение.
— Но ты же видишь, результат получается совершенно обратный! Иди к себе, Леонора. Ну пожалуйста.
Леонора издала странные звуки, больше всего напоминавшие смущённое ворчание большой собаки или даже медведицы, и в конце концов откатилась от Мод.
— Ладно, доживём до завтра… — произнесла она усмешливо. — Сладких тебе снов, Принцесса.
Некое отчаяние охватило Мод. На ее диване, в ее гостиной грудой лежала Леонора, преграждая путь к полкам с книгами. Мод отметила, что суставы заныли от чувства воображаемой скованности, заставляя вспомнить о последних ужасных днях с Фергусом Вулффом. Мод захотелось услышать свой собственный голос, вернее, услышать, как ее собственный голос говорит что?нибудь ясное, рассудительное. Но ведь необходим собеседник. Мод попыталась представить, с кем ей хотелось перемолвиться словом, и на ум ей пришел только Роланд Митчелл, второй приверженец белых односпальных кроватей. Она даже не посмотрела на часы: сейчас, конечно, поздно, но ученые в такой час обычно еще не спят. Она наберет номер, пускай на том конце раздастся несколько звонков, а потом, если сразу никто не подойдет, она быстро нажмет на рычажок. Коли ему недосуг, пусть так никогда и не узнает, кто именно его побеспокоил среди ночи. Она сняла трубку с прикроватного телефона и набрала лондонский номер. Что ему сказать? Сообщить про Сабину де Керкоз? Нет, что?нибудь еще. Рассказать про появление Леоноры!
Один длинный гудок, второй, третий, четвертый. О! Трубку взяли. Кто?то внимательно вслушивается там, на другом конце провода, но пока молчит.
— Роланд?
— Он спит. Вы представляете, который теперь час?
— Извините, пожалуйста. Я звоню из?за границы.
— Кто говорит? Мод Бейли?
Мод молчала.
— Так, значит, я угадала. Слушайте, Мод Бейли, оставили б вы нас в покое…
Мод слушала сердитый голос, не решаясь бросить трубку. Подняв глаза, она увидела в дверях Леонору, черные блестящие завитки волос, красный шелк халата.
Подняв глаза, она увидела в дверях Леонору, черные блестящие завитки волос, красный шелк халата.
— Я пришла попросить прощения и узнать, нет ли у тебя чего?нибудь от головы.
Мод положила трубку на рычаг.
— Извини, что я прервала разговор, — сказала Леонора.
— Прерывать было нечего.
На следующий день Мод позвонила Аспидсу, что явилось тактической ошибкой.
— Профессор Аспидс?
— Да, слушаю.
— Это Мод Бейли из Линкольнского информационного центра факультета женской культуры.
— Да?да.
— Я пытаюсь отыскать Роланда Митчелла, у меня к нему срочное дело.
— Не совсем понимаю, почему вы обращаетесь именно ко мне, доктор Бейли. Он у нас весьма редко показывается.
— Я думала, он…
— Я говорю, он к нам теперь почти не наведывается. Вроде бы он болеет, с тех пор как вернулся. По крайней мере так я предполагаю. Поговорить с ним лично мне как?то не довелось.
— Что ж, простите, пожалуйста.
— Не совсем понимаю, почему вы просите прощения. Разве что вы каким?то образом причастны к его недомоганию?
— Не могли бы вы, если его увидите, передать ему, что я звонила.
— Хорошо, если увижу, передам. Может, передать еще что?нибудь?
— Попросите, чтобы он мне позвонил.
— По какому вопросу, доктор Бейли?
— Скажите ему, что приехала профессор Стерн, из Таллахасси.
— Ладно, если не забуду — если вообще его встречу, — передам.
— Спасибо.
Мод и Леонора, едва выйдя из магазина в Линкольне, чуть не были сбиты большим легковым автомобилем, движущимся по узкой улице задом, с огромной скоростью и без всяких сигналов. В руках у них были детские обтянутые бархатом лошадки (точнее, лошадиные головы) на палочках; у лошадок дивные шелковые гривы и вышитые глаза, имевшие норовистое, лукавое выражение. Леонора закупила эти игрушки для своих многочисленных крестников, уж очень, мол, они английские и волшебные. Водитель неистово катящейся машины, увидев двух женщин через дымчато?синее стекло, подумал, что они — в своих развевающихся юбках, с пестрыми уборами на головах и тотемическими лошадками в руках — до странности похожи на жриц какого?то неведомого культа. Он сделал скупой, презрительный жест, указывая большим пальцем на дождевую канавку, куда им, по его мнению, следовало отступить. Леонора, в ярости потрясая заливающейся бубенчиками лошадкой, ответила ему по всей форме, обозвав придурком, засранцем и психом. Оскорбленный резкими словами Леоноры, он завершил свой маневр в еще более резкой манере, заставив похолодеть бабушку, толкавшую коляску с внуком, двух велосипедистов, мальчишку?посыльного и водителя ехавшей следом «кортины», которому ничего не оставалось, как стремительно сдавать и сдавать назад, до самого перекрестка. Леонора, выхватив карандаш, записала номер бешеного «мерседеса»: АНК 666. Ни Мод, ни Леонора до этого никогда не встречались с Мортимером Собрайлом. Они вращались в совершенно разных сферах — выступали на разных научных конференциях, работали в разных библиотеках. И Мод не почувствовала ни тени беспокойства, или угрозы их с Роландом общему делу; а «мерседес» между тем заскользил прочь по старинным узким улочкам, для которых он явно не предназначался. Собрайл, даже знай он, что одна из пригрезившихся ему жриц — Мод Бейли, не остановился бы; и американский говорок Леоноры он отметил без особого интереса. Устремления Собрайла лежали в ином направлении. Спустя короткое время его «мерседес» уже вступил в соперничество с высоким сеновозом на узкой дороге, петлявшей в между холмов вблизи Бэг?Эндербери. В конце концов он принудил сеновоз посторониться, да так, что бедняга довольно неловко въехал в придорожную живую изгородь, и помчался дальше во всю прыть, не опуская боковых стекол и не выключая кондиционера в своём стерильном, обтянутом кожей салоне.