— Значит, завтра в Штаты, — сказал Гильдебранд. — Никогда там не был. Только видел по ящику. Вы меня поучите лекции читать?
Собрайл подумал, насколько было бы проще действовать в одиночку. Может, и не стоило связываться с этим Гильдебрандом. Но тогда это было бы чистой воды кражей, циничным осквернением могилы. В то время как теперь он лишь ускорял естественный ход событий. Покупал у Гильдебранда то, что в недалеком, весьма недалёком, будущем — если верить словам компаньона о слабом здоровье лорда Падуба, — всё равно окажется у него, Собрайла, в руках.
— Где вы припарковали «мерс»? — спросил Гильдебранд.
Собрайл счёл рискованным обсуждать вслух предстоящее предприятие.
— Расскажите мне лучше, пожалуйста… — начал он. «О чём бы попросить его рассказать?» — Про ваш сад, про лужайку…
— Откуда вы знаете про мою лужайку?
— Вы сами упоминали её раньше, когда говорили… Неважно… Так что у вас за сад?
Гильдебранд начал подробный отчет.
Собрайл между тем оглядел зал. Молодожёны наклонились через стол друг к другу. Мужчина — приятной наружности, элегантный, одет в кашемировый пиджак сине?зелёного цвета («От Кристиана Диора», — определил Собрайл), на девушке лиловая юбка и шёлковая блуза цвета слоновой кости, ворот открывает гладкую шею с аметистовым ожерельем. Мужчина поднёс руки к губам и поцеловал внутреннюю сторону запястий. Она нежно потеребила его волосы. Очевидно, они пребывали в том состоянии поглощённости друг другом, которое, на короткое время властно завладевая влюблёнными, не даёт им замечать посторонних взглядов.
— Когда нам нужно… выходить? — спросил Гильдебранд.
— Давайте не будем сейчас это обсуждать. Лучше расскажите мне про… про…
— Вы уже предупредили в гостинице о нашем отъезде?
— Заплачено по сегодняшнюю ночь включительно.
— Ночь сегодня замечательная. Тихая. А главное — светлая. Ишь, какая луна.
По пути из ресторана, в холле гостиницы, Собрайл и Падуб снова наткнулись на давешнюю молодую пару: те выходили из?за деревянной загородки у телефона. Мортимер Собрайл слегка поклонился. Гильдебранд важно сказал:
— Покойной ночи.
— Спокойной ночи, — хором отозвалась пара.
— Хотим пораньше лечь в постель, — сообщил Гильдебранд. — Такие у нас сегодня были нагрузки, что валимся с ног.
Девушка улыбнулась и взяла кавалера под руку:
— И нам пора. В постель. Доброй ночи и хорошего сна.
Как и условились, Собрайл дождался часу ночи и лишь тогда вышел из номера. Всё было тихо. Камин ещё догорал. Появился Гильдебранд. Снаружи воздух был тяжёл и недвижен. «Мерседес» нарочно стоял у самого выезда с гостиничной стоянки. Попасть потом обратно в гостиницу не составит труда: ключ от «американского» замка входной двери есть у каждого постояльца, на колечке вместе с ключом от номера. Большое авто, мягко и мощно урча, отвалило от гостиницы, пересекло дорогу и по травистому пути поднялось к церкви. Припарковались под деревом у ворот церковной ограды; Собрайл достал из багажника штормовые фонари и новёхонький землекопный арсенал. Накрапывал мелкий дождик, под ногами было мокро и скользко. В темноте Собрайл и Гильдебранд стали пробираться к могиле четы Падубов.
— Смотрите! — остановившись в пятне лунного света между церковью и тем бугром, где росли тис и кедр, Гильдебранд указал наверх.
Огромная белая сова неспешно кружила возле звонницы на сильных бесшумных крыльях, разумея одной ей ведомую цель.
— Во даёт, прямо как привидение! — шёпотом воскликнул Гильдебранд.
— Великолепное созданье, — молвил Собрайл в ответ, сложным образом отождествляя своё собственное охотничье возбуждение, ощущение могущества, обострения всех умственных и физических сил — с мерными махами этих крыльев, с их лёгким, беззвучным парением. Над совой, с еле слышным скрипом, пошевеливался дракон, поворачивался вправо и влево, опять замирал, ловил какие?то неопределённые ветерки.
Нужно было действовать без промедления. Работа большая для двух мужчин, если учесть, что времени в запасе только до рассвета. Они быстро срезали и сложили стопками дёрн. Гильдебранд произнёс одышливо:
— Вы хоть догадываетесь, в какой части могилы?..
И Собрайл впервые подумал, что хотя он и знает, знает доподлинно, что заветный ящик помещается где?то в самом сердце этого клочка земли чуть больше человеческого роста, но не ведает всё же, где именно; представление о точном месте возникло, очевидно, в его горячем воображении: он настолько часто видел умственным взором извлечение на свет этого ларца, что измыслил подробности, которых знать не мог. Однако неспроста он был потомком спиритов и шейкеров.
Однако неспроста он был потомком спиритов и шейкеров. Он смело опёрся на интуицию.
— Начнём с изголовья, — сказал он. — Как дойдём до порядочной глубины, методично станем двигаться в сторону ног.
И они принялись копать. Росла и росла горка вынутого грунта, в котором перемешаны были глина и кремешки, отрубленные корни, косточки полёвок и птиц, корявые камни и ровная галька. Гильдебранд работал, сопя и похрюкивая, и мерцала влажно в лунном свете его лысина. Собрайл взмахивал заступом — с радостью. Он знал, что пересёк сейчас границу дозволенного, но ни малейших угрызений по этому поводу не испытывал. Да, он вам не серенький учёный, который прокоптился от настольной лампы и годами сидит на заднице. Действовать — девиз Собрайла, искать и находить — его судьба. Парящим движением заносил он острый заступ над землёю и ударял, ударял, ударял им с ужасным ликованием, разрубая и мягкое и твёрдое, проникая глубже и глубже. Он сбросил куртку и с отрадой чувствовал дождь у себя на спине и как собственный его пот сбегает по груди и между лопаток. Он ударял и ударял.