Уже через минуту оттуда послышался его крик:
— Эй, Жано, куда ты подевался, бездельник! …Покончив с завтраком, мы погрузили на флагманскую повозку отрытые в ходе спасательных работ коллекции лекарственных растений, книг и уцелевших реактивов великого подвижника; и уже через час, вытолкав из грязи фургоны, добрались до сухой дороги.
— Вот. Вот глядите сюда, юноша, — дернув за рукав камизы, требовательно окликнул меня ученый Деметриус, сидевший внутри нашего экипажа и сортировавший свои ботанические сокровища. — Вы мне кажетесь не лишенным ума, а потому глядите сюда скорее. «Давненько меня никто не называл юношей, не лишенным ума», — с иронией подумал я. Впрочем, юношей, лишенным ума, меня не называли тоже. Если это обращение было вполне понятно в устах Джона Нейвура, качавшего некогда на коленях малолетнего Камдильчика, то Мэттью Мишо, будучи старше меня лет на двенадцать?пятнадцать, явно преувеличивал нашу разницу в возрасте.
— Внимательно слушайте, что я говорю, и используйте каждое мгновение, дабы открывать для себя новые знания. Держитесь общества людей мудрых и понимающих в жизни, — наставлял меня премудрый Деметриус. — Учитесь, и тогда вы не умрете бродячим циркачом. При последних словах Бельрун, дотоле невозмутимо правивший повозкой, весело фыркнул.
— Не обращайте внимания на моего шалопая?ученика, — раздраженно блеснув воспаленными глазками из?под кустистых бровей, заметил алхимик.
— Вот! — он сделал указующий жест в сторону своей зеленой аптеки, живописно разложенной по всей внутренней поверхности фургона. Свежая рубаха, насильственно натянутая заботливым Бельруном на его тщедушный торс, запарусила на ветру. — Такой коллекции вы не увидите больше нигде. Здесь, наверное, есть все, что измыслила природа для того, чтобы вернуть здоровье человеку и тварям, живущим рядом с ним. Вот, например, — без всякого предупреждения выхватив из кучи холщовых мешочков один, он сунул его прямо мне под нос так, что я едва успел отшатнуться. — Алиссум! Растение весьма редкое и полезное. Не забудьте принять его, когда вас укусит бешеная собака. Он отбросил в сторону мешочек, теряя к нему всяческий интерес, и схватил пучок корешков с острым запахом, перевязанных ниткой.
— Валериана! — торжественно объявил Деметри?ус. — Название сего могущественного растения уже само свидетельствует о его назначении, ибо в переводе с благородной латыни означает valere — быть здоровым. Ах, да! Вот оно! Винсент, мальчик мой, — алхи мик бесцеремонно ухватил нашего возницу за плечо. — Я уж не знаю, где ты и этот ваш стриженый ученик на четвертой повозке заработали такие ужасные синяки, но у меня есть отличное средство! Он выхватил пучок подувядшей травы и стад угрожающе размахивать им над головой несчастного Бель?руна.
— Это резеда! Однако недаром по?латыни resedo значит «исцелять»! Стоит приложить ее к синяку, как он быстро пройдет. На вот, держи, — укоризненно протянул алхимик лекарство своему ученику, упорно не желавшему присоединиться к нашей научной бесе де. — Оно растет у тебя под ногами, а ты даже не знаешь, какую пользу можно извлечь из этого растения…
В течение последующих часов мы узнали много нового: о том, что скабиоза превосходно лечит чесотку; что диковинное растение конский хвост ни в коем случае нельзя добавлять в сено, а уж тем более, упаси Господи, есть его самому, ибо случатся ужасные судо роги; что трава святого Иоанна — вещь, безусловно, необычайно полезная для заживления ран, лечения желудочной хвори и еще 97 болезней, но пить ее настой мужчинам надо весьма умеренно… и так далее, и так далее. Словоизлияния ученого мужа прервал звук рога, донесшийся откуда?то из глубины леса.
— Охотится кто?то, — небрежно пояснил рельрун. Я согласно кивнул.
— Что? А? Вы это о чем? Ах, да! — алхимик более всего сейчас напоминал взъерошенную неясыть, которой во время еды пожелали «приятного аппетита». Полуседые пепельные волосы в беспорядке топорщились, карие глаза удивленно округлились. Видимо, не ожиданный звук пустил течение его мыслей по иному руслу, и, отставив в сторону гербарий, он схватил короб с химикатами… Я опасливо покосился на мсье Мишо.
Полуседые пепельные волосы в беспорядке топорщились, карие глаза удивленно округлились. Видимо, не ожиданный звук пустил течение его мыслей по иному руслу, и, отставив в сторону гербарий, он схватил короб с химикатами… Я опасливо покосился на мсье Мишо.
— Скажите, почтеннейший Деметриус, — задал я вопрос, мучивший меня с момента нашего неожиданного знакомства. — Вам никогда не приходила в голову мысль, что ваши изыскания опасны, и причем опасны не только для вас, но и для всего человеческого рода?
— Как вы сказали, юноша? — выходя из состояния самосозерцания, воскликнул алхимик. — Опасны?! Эти слова выдают в вас глупого невежду! Огонь, на котором вам жарят дичь, и вода, в которой вы совершаете омовение, — не менее опасны. Но еще никто не жа ловался на то, что на этом свете существуют огонь или вода!
— Но если вы, высокоученый муж, едва не погибли в результате своего опыта, то что можно говорить о простых смертных, чьи знания несоизмеримо малы в сравнении с вашими? — задал я каверзно?витиеватый вопрос.