Гарсьо де Риберак постучал в дверь нашей каюты вскоре после ухода капитана, но запах ароматических притираний, которыми он щедро умащивал свое тело, травмировал мое слабое обоняние минуты за две до этого.
— Вы позволите? — спросил он. Голос его был тих и нежен. Кожа бела, золотистые локоны густы и шелковисты, а печальный взгляд голубых с поволокой глаз, мерцавших подобно двум сапфирам из?под длинных, слегка изогнутых ресниц, был томен, словно южная ночь. Словом, он принадлежал к той породе мужчин, которых хочется либо переодеть в женское платье, либо с ходу расквасить им нос.
Впрочем, не раз имея возможность убедиться в том, что внешность обманчива, я не торопился с физиономическими выводами.
— Позволю, черт возьми, — громыхнул Эдвар, отрывая взгляд от карты. — Так это ты наплел сказок капитану о Сен?Маргетском Аббате?
— Я, ваше сиятельство. Только, видит Бог, это не сказки.
— Постой, — перебил я. — Дай?ка мне. Любезнейший, — обратился я к красавчику, удивленно взиравшему на нас. — Давай по порядку. Как ты попал в плен к пиратам?
— С позволения вашей милости, — трубадур испытующе поглядел на меня, ожидая реакции на титулование. Он явно не знал, с кем его столкнула судьба, и, похоже, очень боялся попасть впросак.
Я молчал, ожидая продолжения рассказа.
— Вашего высочества, — недовольно поправил его коннетабль.
— О, извините, ваше высочество, я и в мыслях не имел…
— Мне повторить вопрос? — прервал я галантерейного певца, понимая, что сейчас мне на голову грозит излиться поток куртуазностей, подобный тропическому ливню.
— С позволения вашего высочества, покойный король Ричард, которому я имел высокую честь быть представленным, решив, видимо, сделать меня счастливейшим из смертных, в несказанной милости своей пригласил меня, недостойного вкушать счастье, коим он меня столь щедро и благосклонно одаривал, к своему блистательному двору, коему не было равных ни в Европе, ни в отдаленных землях Леванта, мужество рыцарей и прелесть дам которого затмевают все, ранее ведомое, дабы я, в меру скромного таланта моего, усладил мелодичным пением слух его благородных придворных…
Эд обхватил голову руками и, завыв, словно волк, мучимый запором, начал раскачиваться из стороны в сторону.
Поистине, все познается в сравнении. После такого паводка бессмысленных витиеватостей рассказ капитана казался лаконичным, как сводка новостей.
«Интересно, — подумал я. — Если бы я остался «вашей милостью», может быть, он стал говорить менее напыщенно?»
— Выражайся проще! — воззвал я к христианскому милосердию пиита.
— Король Ричард пригласил тебя приехать в Англию и петь там при дворе? Да или нет?
— Да, ваше высочество…
Я отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Скорее всего дело обстояло не совсем так, как представлял себе вдохновенный пасынок Аполлона. Зная, как мало времени наш покойный друг Ричард проводил в Англии и помня его любовь к разного рода грубым забавам, можно предположить, что, отобрав самого вдохновенно — нудного из всех трубадуров Южной Франции, король попросту отослал его в Лондон, при этом одним махом открыв прелестному гастролеру все двери королевства и изрядно, я думаю, прибавив тем самым головной боли и несварения желудка диковатым английским баронам.
— Ты плыл на корабле, который захватили пираты?
— Точно так, мой принц. Вы представить себе не можете…
— Могу. Оставим это. Что ты делал в плену?
— Господь, не покидающий страждущих…
— Проще, черт возьми! Или я выкину тебя за борт и ты пойдешь во Францию пешком!
Любимец муз испуганно заморгал, порывисто хватая воздух ртом.
— Продолжим. Ты попал к Аббату? Музыкант кивнул.
— Что ему от тебя было надо?
— Я играл ему и пел, — тихо выдавил он.
— Вот, уже лучше. Он что, любит музыку?
— О нет! Но этот пират изображает из себя большого сеньора. Его все еще именуют Аббатом, но он уж требует от своих гнусных разбойников, место которым…
— Э?э?э! Ты хорошо начал. Я знаю, где место гнусным разбойникам!
— Он требует, чтобы они звали этого грязного борова герцогом де Сен?Маргет.
— Понятно. Он уже сделал себе двор из всякого сброда?
— Вы говорите так, будто вам все ведомо наперед. Вы ясновидящий?
— Нет. Я просто видящий ясно. Итак, вы играли и пели.
— Да, ваше высочество. Каждую ночь этот мерзкий душегуб приводил с собой двух девиц из нескольких десятков, живших у него в плену, и устраивал с ними жуткую оргию, отвратительный вид которой взывал к небесам об отмщении. А я был вынужден играть и петь для них.
У меня больно кольнуло сердце.
— Как ты бежал?
— Однажды совершенно случайно мне удалось увидеть потайную дверь, ведущую из спальни пирата в подземный грот. Там были спрятаны лодка, оружие, запас еды и золото. Очень много золота. В общем, все, что нужно для побега и дальнейшей безбедной жизни. Страх толкал меня на действие. Я вышел в море и, каждую секунду ожидая погони, греб что есть сил. На мое счастье, Господь во всеблагой милости своей сжалился надо мной и к исходу второго дня меня подобрал английский корабль. Вот и вся моя история.
— Ты должен будешь нам помочь, — тоном, не допускающим возражений, отрезал я. — Мне надо будет проникнуть туда. В спальню Аббата. Найдешь дорогу?