— Стоять, скотина! — заорал мой верный напарник, подхватывая тяжелый табурет и бросая его в темнеющий проем. Раздался скрип, треск ломаемой древесины… но все же каменная перегородка, словно подчиняясь приказу Лиса, остановилась.
Раздался скрип, треск ломаемой древесины… но все же каменная перегородка, словно подчиняясь приказу Лиса, остановилась.
— Эй, Винсент, ты там жив? — крикнул он, подбегая к ходу и пытаясь просунуть взлохмаченную башку в узкую щель.
— Жив! — гулко раздалось оттуда. — Я свалил его. Тащите скорее факелы!
Обдирая бока о шероховатую каменную кладку и проклиная вчерашний и позавчерашний обеды, мы с трудом протиснулись на потайную лестницу и быстро сбежали вниз. У подножия ступеней восседал на теле барона Мобрюка торжествующий Бельрун, прижимая коленями руки своего врага к полу и держа его за горло. Рядом на сыром полу валялся кинжал. Наша троица молча созерцала эту картину. Шаконтон деловито начал разматывать невесть откуда взявшуюся у него веревку.
— Куда это мы попали? — завертел головой Лис.
— Выпустите меня отсюда немедленно! — неожиданно раздался резкий охриплый голос из темного коридора, уходившего вправо. — Выпустите!
— Тю, да это же темница, — разочарованно протянул Лис. — А я — то думал…
Я не успел услышать, о чем думал мой друг. Заключенный вновь подал голос.
— Выпустите меня, я король Франции! — закричал он.
Рейнар озадаченно взглянул на меня.
— Ну да, а я Наполеон! Вот только сумасшедших нам здесь не хватало…
Узник между тем продолжал вопить об обязанностях добропорядочных вассалов по отношению к своему сюзерену. Барон Мобрюк, лежа на полу, в бессильной ярости заскрежетал зубами.
— А ну?ка, посмотрим, — заинтересованно произнес Бельрун, беря в руки факел и направляясь туда, откуда доносился крик. Спустя некоторое время оттуда донесся сдавленный звук, который трудно было как?то охарактеризовать. Мы бросились туда. Бледный Винсент стоял, без сил облокотясь на сырую стену и держа факел перед собой на вытянутой руке. Пламя освещало железную решетку и оборванного человека, ожесточенно трясущего ее. Мы удивленно взглянули на нашего друга, ожидая объяснений.
— О Боже, — слабым голосом произнес Бельрун, безумно косясь на незнакомца за решеткой. — Господа, не знаю, обрадует вас это или огорчит, но перед нами действительно король Франции Филипп II Август…
ГЛАВА 24
Вы можете ссориться, с кем угодно. С императором, с папой римским.. да хоть бы и с самим чертом!
Но никогда не ссорьтесь со своей женой.
Граф Винсент Шадри де Бельрун, советник Филиппа II Августа и Людовика VIII
Король ел. Ел много и жадно, начисто забыв об этикете. Лис, подперев подбородок кулаком, умильно созерцал трапезу его величества. Соус и жир стекали по двухнедельной щетине, ясные голубые глаза монарха горели голодным блеском.
— Господи, Филя, какой же ты хрю?ша… — пробормотал себе под нос Рей?нар. — Сэнди, будь добр, принеси его величеству воды для омовения, — кланяясь в сторону короля, попросил он. Ответом ему было неразборчивое чавканье. Шаконтон, важно ступая, удалился.
— Гляди, Сережа, чтобы августейший не объелся, — передал я по мыслесвязи. — Пусть отдохнет, выспится… А мне тут надо поболтать с милейшим господином де Мобрюком. Да! Вот еще! Вернется Сэнди, пошли его на ферму за барышнями и Деметриусом.
— «Ни сна, ни отдыха измученной душе», — печально процитировал д'Орбиньяк. — Бедный мальчик устал, а ты его еще куда — то ехать заставляешь!
— Мы все тут устали, — вздохнул я. — А девочки там за нас волнуются.
— Ладно, Капитан, что я, не понимаю, что ли… Иди разговаривай с этим, как его, Кретином де Гов?нюком… — отозвался Лис.
— Как там у вас говорят… Фильтруйте базар, товарищ Лисиченко? — прервал я своего невоспитанного друга и выключил связь.
— Как там у вас говорят… Фильтруйте базар, товарищ Лисиченко? — прервал я своего невоспитанного друга и выключил связь.
— Ваше величество, прошу простить меня, но я вынужден временно оставить вас, — я наклонился, вспоминая полузабытые нормы придворного этикета. Филипп внимательно взглянул на меня и, чуть помедлив, благосклонно кивнул.
…Владелец замка был явно недоволен сменой декораций в его спальне. Он нервно расхаживал по клетушке, единственным убранством которой был пучок гнилой соломы в углу, и вполголоса ругался. Непонятно, считал ли он себя недостойным королевского номера, или же наоборот, но настроение у него было явно преотвратное. При звуке шагов он нервно вздрогнул, но, взяв себя в руки, подошел к решетке и смерил меня холодным взором.
— Итак, что вам угодно? — голос его прозвучал хрипло, но на суровом обветренном лице воина не отразилось ни тени страха.
— Я хочу поговорить с вами, — остановившись у клетки, ответил я.
— О чем?
— О том, каким образом в вашем подземелье оказался король Франции, — ровно проговорил я.
— Я не скажу вам ничего, — барон высокомерным жестом скрестил руки на груди. — Можете убить меня.
— Могу. Но не убью, — равнодушно заверил его я. — Не хотите говорить? Тогда слушайте. Ее величество королева, прекрасная Элеонора, что?то около месяца тому назад поручила вам совершить убийство.