Откуда?то выбежала собака — черная, тощая, вертлявая, — осторожно спустилась по камням к самому краю воды и начала пить. Утолив жажду, стала взбираться наверх, но оскальзывалась на замшелых камнях, сползала назад, касаясь задними лапами воды; наконец выскочила.
Анна Яновна издала губами какой?то чмокающий звук, и собака осторожно приблизилась. Она стояла в отдалении, настороженно и выжидательно глядя на них, но ближе не подходила. Анна Яновна полезла в сумку, и собака отскочила назад.
— Не бойся, не бойся, — спокойно и негромко говорила Анна Яновна, — баранки у меня в сумке; не бойся.
Она разломила надвое баранку и бросила собаке; та схватила добычу и отбежала назад, к траве, где тут же, давясь от жадности, проглотила еду.
— Пуганая, — сказала Анна Яновна, — всего боится. А голод?то не тетка. Ишь, как смотрит: ждет. На, вот тебе еще!
Лариса вспомнила, как собака съезжала по камням в воду, и поежилась.
— Гулять тут приятно, только надо подальше от воды ходить, — сказала негромко. — Неуютно как?то.
— Верно, — кивнула приятельница, — я как раз хотела вас предупредить, если вы тут одна будете гулять. Мало ли; оступиться недолго. Собаке что — собака выплывет. Ну, — повернулась она к собаке, — сыта, что ли?
Та подбежала, в этот раз поближе, и помахала с виноватой признательностью хвостом. Но, когда Анна Яновна протянула руку, снова отпрянула.
Но, когда Анна Яновна протянула руку, снова отпрянула.
— Вот ведь глупая, — Лариса наклонилась вперед и протянула открытую ладонь, — иди, иди сюда, хорошая.
Сидела, не убирая руки, и собака двинулась вперед: боязливо, недоверчиво, не сводя с Ларисы напряженного взгляда. Приблизилась и начала осторожно обнюхивать ладонь, готовая отскочить и убежать в любой момент. Женщины негромко перебрасывались словами, стараясь ее не вспугнуть. Лариса упомянула, что с детства привыкла к собакам, отец всегда держал в деревне пса. Ну а в городе…
— А что — «в городе»? — не согласилась Анна Яновна. — Разве в городе мало кто собак держит?
Собака теперь стояла прямо перед Ларисой. Та погладила жесткую черную шерсть, и собака не отскочила. Переведя взгляд с одной женщины на другую, она села у скамейки между ними.
— Помнит, кто ее баранками угощал! — развеселилась Анна Яновна. — Вот, Лорочка, вам и сторож. Она ведь пойдет теперь за вами.
— Куда, в коммуналку? Да нас обеих соседи съедят!
— Или она их съест, — рассудительно возразила та.
Они снова двинулись по дорожке вокруг пруда. Собака чинно шла рядом с Ларисой, иногда забегала вперед.
— Я бы взяла ее на хутор, — задумчиво сказала Лариса. — А вдруг найдется хозяин?
— Хозяин не терялся, — улыбнулась Анна Яновна. — Мало ли что могло случиться. Заболел, а то… — Она не договорила. — А собака убежала. Смотрите, какая тощая. Помыть хорошенько, расчесать — красавица будет! Или красавец, — озадачилась она. — Ну да скоро узнаем.
Узнали у ближайшего дерева, где собака торопливо задрала заднюю лапу, после чего бросилась догонять женщин.
Карлушке надо отдохнуть от меня, думала Лариса. А с этой… с этим псом можно разговаривать. Но что скажут соседи? Да что мне до соседей, живу тихо как мышь, разозлилась вдруг она на себя. Пускай говорят что хотят.
Анна Яновна что?то спросила, но она прослушала.
— По утрам, говорю, будете гулять с этим красавцем, — повторила та. — Да хотя бы здесь.
Спохватившись, Лариса снова пригласила ее на хутор:
— Места много, я мешать вам не стану. Рядом озеро; скоро грибы пойдут. Приезжайте, а? В любой день. А хотите, вместе поедем?
Анна Яновна замялась.
— Я бы, Лорочка, с радостью поехала, только… Я деда моего не могу бросить.
Опять сели на скамейку, но в этот раз Лариса не замечала уже ни волшебной золотистой дымки, ни струящихся стволов деревьев — так она была поглощена рассказом приятельницы.
— Вы не смейтесь только — я ведь замуж вышла. Да?да, в прошлом году, почти в семьдесят лет. Одна моя знакомая намекнула, что, мол, за стариком поухаживать надо — он уж совсем дедок, восемьдесят три; жену давно схоронил. Сготовить что?то да прибрать; ну и стирки немного. Дескать, он заплатить готов, будете приходить на час?другой, вы же на пенсии…
Анна Яновна думала недолго. Лишних денег не бывает, особенно когда покупаешь не то, что надо, а что выбрасывают, да и внука хочется побаловать лишний раз.
Та же знакомая привела ее к старику. Живет один, родных никого нет. Старик как старик: длинный сухой стручок, запавшие глаза, из носа мох торчит, зато остатки седых волос набриолинены. Стал застегивать пиджак с разными пуговицами — пахнуло лежалым стариковским душком. Беспризорный дед, одним словом.
Работы вроде бы немного: квартиру прибрать, суп сварить да овсянку на завтрак приготовить и в одеяло закутать до утра. Через пять дней Анна Яновна получила пятнадцать рублей, а на шестой день старик предложил ей выйти за него замуж. Вместо признания в любви выдвинул непоколебимый, с его точки зрения, довод: чтобы деньги не швырять на ветер.
Вместо признания в любви выдвинул непоколебимый, с его точки зрения, довод: чтобы деньги не швырять на ветер.
Смеяться? Плакать?
Не в семьдесят же лет. Анна Яновна повернулась и пошла к двери.