Невестка, хоть и неумеха, а родила, почти не пикнув — не оттого, что легко было, а чтоб лишний раз не прогневить свекровь.
— Настасьей будет, — услышала молодая мать, — Настена.
Строга, ох строга была Ульяна Степановна, а для внучки — Баба Уля, бабуля.
Невестка робко пыталась звать дочку Асенькой, но имя не прижилось. Да и сама Вера прижилась далеко не сразу. Когда муж — целый! невредимый! — вернулся с войны, он едва узнал красавицу жену, так изменилась она за четыре с половиной года: сникла как?то, поблекла и огрубела. Зато мать словно помолодела. Именно она первой увидела его из?под своей неизменной косынки и, подхватив на руки Настю, выбежала навстречу.
Что ж, разве она не имела на это право? Не она ли внучку на своих руках вырастила, пока мамаша?недотепа из угла в угол тыкалась? Не просто городская — буржуйка. Ульяна не зря попрекала невестку. Вера рассказала, что отец держал магазинчик дамского белья, а потом этот магазинчик отобрали («и правильно!» — одобрила свекровь), а родителей, а сестру… В этом месте заливалась слезами. Нет, не было в Ульяне Степановне жалости, да и с чего бы?.. Все у нее из рук валится — что в избе, что в огороде. Редиска — и та вырастает деревянная какая?то, огурцы пустые… Тьфу! Когда ее, Ульяшиных, родителей расстреляли, ее никто не жалел — она сама себе дорогу пробила. А эта буржуйка жила где?то на заграничной обочине, окрутила ее сына — и явилась на все готовое. Редко?редко, но Вера взрывалась: «Я такой же русский человек, как и вы!..», на что свекровь, поджимая и без того тонкие губы, неизменно отвечала: «Не?е?ет, не такой! Таких русских, как ты, сюда не звали».
При внучке Ульяна Степановна колких слов невестке не говорила, однако Настена рано начала замечать, что бабулин добрый, как и положено для сказок, голос меняется, когда она говорит с мамой. Правда, и с другими тетками, которые время от времени стучали в окно: «Ульяна Степановна дома?..», бабуля тоже не была особенно ласковой, но то — чужие. Позднее, уже зная сверлящее слово «свекровь», перестала удивляться как отсутствию бабкиной любви, так и стойкой ее неприязни к матери.
Ульяна Степановна страстно любила внучку, но не баловала. Узнав, что Настена уезжает учиться в ненавистный город, откуда появилась невестка, вначале обмерла: не вернется. Сейчас, сидя в непривычно нарядной кофте и слушая любимицу, вдруг успокоилась: не пропадет. Жалко, что кавалера не привезла — хоть одним глазком бы глянуть; у Ульяны Степановны не только на брюхатых баб глаз наметанный.
5
«Чем дольше решаешься, тем трудней решиться». О чем это отец говорил, Карлушка не помнил. Он несколько раз вынимал календарный листок с телефоном и опять клал в карман; в обеденный перерыв снял трубку и позвонил.
— Машинописное бюро, — отозвался утомленный женский голос.
В процессе недолгого разговора голос оживился; договорились, что Карлушка зайдет в конце дня.
Министерство тяжелого машиностроения находилось неподалеку от Воздушного моста. Постучав, Карл вошел в комнату, загроможденную столами с пишущими машинками. Яркая кудрявая брюнетка приветливо помахала от окна рукой, и он двинулся по извилистому, как лабиринт, проходу между столами, был усажен на подоконник, с которого тут же вскочил, чтобы представиться — не только брюнетке, но и машинистке за соседним столом, особе с пухлым лицом и разными по величине глазами, — казалось, она подмигивает. Таисия Николаевна кивнула с улыбкой: «Можно просто Тая». Пухлолицая отвела в сторону уголок рта и коротко бросила: «Очень приятно. Муза».
— А, так у вас совсем не много, — Тая быстро, словно кассир деньги, пересчитала страницы.
— А, так у вас совсем не много, — Тая быстро, словно кассир деньги, пересчитала страницы. — Вам это срочно? Дело в том, что в рабочее время я не могу, только вечерами.
Она вытащила из пачки «Любительских» папиросу и начала разминать красивыми смуглыми пальцами; чиркнула спичкой сверху вниз, резко и решительно, словно что?то бросила.
Не ожидавший такого вопроса Карлушка хотел сказать: «Когда сможете», но, поймав ухмылку соседки, неожиданно для себя выпалил:
— Очень срочно.
Красавица глянула уважительно, кивнула:
— Давайте послезавтра в это же время?
На том и сговорились.
Послезавтра Таисии в машбюро не оказалось.
— Она отпросилась, — объяснила разноглазая Муза, в то время как другие машинистки с любопытством посматривали на Карла.
— Таисия Николаевна мне ничего не передавала?
Муза усмехнулась:
— Не будет же она левую работу здесь держать. Сходите к ней домой. Если вам срочно, — добавила ехидно.
Не чая поскорее выбраться из мебельного лабиринта, придерживая пиджак, чтобы не зацепиться, выскочил и только на улице развернул бумажку с адресом.
Дом стоял рядом с пустырем. Осенняя темнота издали скрывала битый кирпич, консервные банки и прочую дрянь, которая его усеивала, и только нещедрый свет уличного фонаря позволял что?то разглядеть.
Карлушка толкнул дверь парадного. Под потолком горела тусклая лампочка, при свете которой он увидел мужчину, замершего рядом с ним; они одновременно отшатнулись друг от друга. Ч?черт; зеркало. Так и концы отдать недолго.