— Что в этом удивительного? — не совсем понимая, к чему клонит мой друг, поинтересовался я. — Наполеон, нет сомнения, замышляет недоброе, если не по отношению к Павлу, то уж во всяком случае, к его наследнику. А во втором случае Протвиц…
— Или Конрад, — поправил меня Лис. — А может, оба сразу. Не исключено, конечно, шо этот проснувшийся от летаргии будильник просто нервно реагирует на иностранцев, но ведь и ты, и сам Брюс не из псковских будете. Короче, странно все это, не то слово! Вот бы с отверткой петушка раскурочить да глянуть, на что его перемыкает.
Услышав подобное, золотая птица возмущенно подняла голову и угрожающе растопырила крылья, однако ни единого звука при этом не раздалось под сводами библиотеки.
— Не?не, — Лис в останавливающем жесте выставил перед собой ладони, — никто тебя на металлолом пускать не собирается! Все путем, сиди чирикай. Но ты б хоть знак дала, против кого вопишь!
Птица молча сложила крылья и надменно уставилась поверх наших голов.
— Спасибо, хоть не плюнула, — хмыкнул Лис.
— Ладно, оставим странности для свободного времени, а пока зови Протвица — узнаем, чего ему в Вене не сиделось.
Йоган Протвиц стоял передо мной в долгополой серой полушинели?полуплаще с пелериной и старался придать себе вид если не победительный, то, уж во всяком случае, грозный.
— Должно быть, вы замерзли в дороге, господин Протвиц, — оглядывая ищейку с ног до головы, неспешно заметил я. — Русские зимы очень суровы. Тишка, дружок, забери у барина шинель да поставь еще самовар.
Расторопный слуга подскочил к полицейскому, на ходу протягивая руки за непритязательной верхней одеждой нового гостя.
— А вообще у нас раздеваются внизу.
— Полагаю, ваш секретарь уже передал, что у меня с собой все бумаги, достаточные для того, чтобы арестовать вас обоих и передать в руки закона! — надменно заявил сыщик.
— Вы что же, господин Протвиц, намерены арестовать меня самолично, прямо здесь? Забавно было бы узнать, как вы это себе представляете.
— У меня с собой пистолет, — исподлобья глядя то на меня, то на Лиса, предупредил таксоид.
— О, поверьте, этого добра в доме навалом, — усмехнулся я. — А еще здесь имеется обширный парк, где может упокоиться ваше тело, и замок, вполне пригодный для блужданий стенающей души. Однако не станем напрасно пугать друг друга! Я предвижу, что вы мне скажете. Конечно, вы позаботились, чтобы немало людей знало о том, куда вы направляетесь. Если вы не объявитесь своевременно, кто?нибудь обязательно примчится вам на замену и все такое прочее. А потому сразу перейдем к делу. Признаюсь, я вовсе не ожидал новой встречи с вами и, не буду скрывать, не рад ей. Итак, чем обязан?
— Вы самозванец и мошенник! — собравшись с духом, выпалил Протвиц. — Истинный граф Турн заточен в турецких застенках!
— Полагаю, он уже в ином месте,- усаживаясь поудобнее и глядя на стоящего Протвица, заверил я.
— Вы совершенно зря делаете вид, что для вас сие не имеет значения! Уверен, не только нам, но и правительству императора Павла будет интересно знать, что за негодяй скрывается под личиной полковника графа Турна.
— Вы совершенно зря делаете вид, что для вас сие не имеет значения! Уверен, не только нам, но и правительству императора Павла будет интересно знать, что за негодяй скрывается под личиной полковника графа Турна.
— Возможно, это так, — согласился я. — Но что с того? Вы?то ведь пришли ко мне, а не к обер?полицмейстеру, стало быть, распоряжение о моем аресте — лишь повод для разговора. Или я не прав?
Разочарованный Протвиц, должно быть, немалую часть пути от Вены в Санкт?Петербург репетировавший обличительную речь, не найдя отклика у зрительской аудитории, стушевался и растерянно огляделся по сторонам.
— Шо, я лишний? — перехватывая довольно сконфуженный взгляд таксоида, патетически взвыл Лис. — Граф, меня выкидывают за борт пиратского корабля истории, а вы на это взираете, буквально невзирая ни на што. Я ща пойду рыдать и биться в истерике, с горя пробью вот этим самым лбом круглую лунку в дне Невы и утоплюся, как бедная Лиза, которую я знавал еще богатой.
Страстный монолог раздухарившегося секретаря, кажется, еще более потряс детектива, чем мое безучастное спокойствие.
— Он это серьезно?
— Он — да, — не давая мне вставить слова, выпалил Сергей. — Я — нет! А вы о чем?
— Друг мой, — обратился я к напарнику, — будьте любезны оставить нас с господином инспектором для конфиденциального разговора.
— А можно я буду подслушивать за дверью? — радостно ощерился Лис, выбрасывая руку в скаутском приветствии. — Вот честное слово, я вам не буду мешать! — Не дождавшись моего ответа, он со вздохом повесил голову на грудь и понуро, точно на эшафот, двинулся к выходу из библиотеки. — Все кончено, все порушено! Так мне и не узнать, быть или не быть! И я уже, наверно, в жизни никогда не стану президентом земного шара! Йоган Протвиц изловил меня на горячем, и я пошел собственной правой рукой писать чистосердечное признание, а не то это горячее, не дай Бог, остынет.
— Узнай?ка у Тишки, готов ли самовар, — напутствовал я друга.
Лис драматично вскинул голову и снова уронил ее на грудь: