— А вы, собственно говоря, кто таков будете? — нахмурился суровый начальник патруля, окидывая бдительным взглядом незваных заступников.
— Я?! — Тучи, с полуночи висевшие над округой, картинно сошлись на моём челе, и в воздухе ощутимо запахло грозой.
— Я?! — Тучи, с полуночи висевшие над округой, картинно сошлись на моём челе, и в воздухе ощутимо запахло грозой. — Кто я такой?! !
Этот вопрос для расторопного секретаря звучал точно команда «Вперед!».
— Шо за дела, граф! Куда мы попали? Я не узнаю родное отечество, а оно не узнаёт нас! Пока мы спали, здесь все на фиг подменили! Это уже шо, не империя и, подавно, не Священно Римская?! Подымите мне веки, я не вижу здесь германского народа ни на полпфеннига! Капрал, перестаньте жевать объедки своей бороды и слушайте сюда! Вернее, смотрите, если умеете читать.
Бумаги, скрепленные весомыми печатями, начали выпархивать из секретарской папки моего друга, точно цветные платочки из кулака фокусника:
— Вот любуйтесь: подорожная, офицерский патент, заемные письма банка Ротшильда… Ну, это вам неинтересно, это приятельская записка от эрц?герцога…
Мой офицерский патент перекочевал в короткопалые ладони городского стражника, и его бакенбарды опали, точно осенняя листва под первым снегом:
— С?с?с вашего позволения, полковник богемских стрелков принцессы Александры граф Вальтер Турн фон Цеверш?!
— Он самый, — высокомерно кинул я.
— Собственной персоной, — подтвердил Лис. — Любимый племянник фельдмаршала Коловрата и достойный сын своего отца. Чье имя не требует огласки, потому как у всех на ушах и, буквально, воочию. Ну а я, стало быть, управляющий, а это его кондитер с женой?модисткой. Так шо вы их уж лучше не трогайте. Себе дороже. Потому как, ежели граф в минуты грусти полный жбан суфле с бланманже не съест, он тут же приходит в ярость, и тогда начинается такое! .. Трижды пришлось императорское помилование испрашивать. Весь в отца, губернатора!
— Но вы… — начал было старый вояка, в недоумении глядя на Ульрику.
— Она хозяйка этой гостиницы, — не замедлил пояснить Лис. — Если хотите, я могу присягнуть об этом на Библии, строевом уставе или уж что там у вас является священной книгой. А у нас коляска по дороге сломалась. Так что мы с его сиятельством на коней пересели, а они холодные, голодные, в смысле, не кони, а совсем напротив, только ночью притащились. Что тут непонятного, капрал? Что тебя гложет? Ты, браток, лучше мозгами не парься, скажи, где у вас можно приличную карету прикупить. Мы, ты ж понимаешь, в долгу не останемся.
— Но… — Капрал покосился на своих подчиненных, топтавшихся в зале в ожидании начальственных распоряжений.
— А вы шо стали?! — возмущенно набросился на стражников секретарь нашей светлости. — А ну марш на кухню сосиски хряцать! Ульрика, радость моя, ты угостишь этих смелых воинов своими замечательными сосисками?
К полудню небо над Холлабруном начало синеть, и уже через два часа от асфальтово?серых туч, едва не касавшихся высоких каскетов городской стражи, не осталось следа. Найденный в каретном сарае этого славного городка экипаж не слишком отвечал требованиям, которые существуют в отношении карет, въезжающих в императорский двор. Однако добраться до Вены, не вызывая нездорового интереса у встречных, в нем было можно, без всякого сомнения, и даже с некоторым комфортом. Пехотный майор, исполняющий в Ходдабруне обязанности коменданта, услышав о прибытии высокого гостя, вызвался проводить нас до границ своего округа. Сам того не подозревая, ревностный служака оказался тем последним козырем, который заставил «кондитера» с женой продолжать свой путь в нашей компании.
Миль двадцать майор, а с ним десяток драгун сопровождали экипаж фельдмаршалова племянника. Лишь после того, заверив в преданности и готовности к услугам, комендант церемонно откланялся, намекая, что ежели при случае замолвлю о нем словечко дяде, то он не заставит обвинять себя в неблагодарности.
Я обещал оказать ему протекцию, не слишком, впрочем, желая встречаться с собственными «близкими родственниками».
Совместная поездка предрасполагает к легкой беседе, и потому, с улыбкой выслушав слова благодарности, я лишь отмахнулся:
— Ерунда! Дай этим солдафонам волю — они перегородят рогатками все дороги и будут требовать по кроне за каждый вздох.
— Но мсье, если не ошибаюсь, вы и сами военный, — кокетливо глядя из?под длинных ресниц, улыбнулась Сюзон.
— Вы абсолютно правы, мадам, я полковник богемских стрелков. Впрочем, это скорее дань традиции, — наклонил голову я. — Мы, Турны, перебрались в Богемию из Италии еще в XII веке и с тех пор в каждом поколении даем отечеству военачальников или просто храбрых офицеров. Но в мирное время у меня нет нужды состоять при армии. Согласитесь, вся эта муштра, оружейные экзерсисы — недостойное времяпрепровождение для воспитанного человека.
В голове послышался восхищенный голос Лиса:
— Капитан, где мой диктофон?! Послушал бы ты, шо сей час метёшь! «Ах, эти провонявшие потом мундиры! Ах, эти штыки — об них можно уколоться! Ффи?и?и!» — шарман, блин!
— Лис, мне кажется, вельможа при эполетах и связях для этой странной парочки куда более желанное знакомство, чем напыщенный богемский полковник.