— Вы бы могли… впрочем, конечно, нет, не вы, но какой?нибудь негодяй на вашем месте мог нанять шайку бродяг для нападения, а затем хладнокровно отправить всех разбойников к праотцам, чтобы не делиться с ними добычей. — Осанистый вельможа остановился и впился недобрым взглядом в мои глаза. — Возможно, тот несчастный, который был убит вчера под утро, хотел отомстить за приятелей, а может быть, он был вашим — простите меня, граф, так считаю не я, а мадам де Сен?Венан, — помощником. Но вы пожелали разделаться с ним.
— М?да, чтение французских романов пагубно влияет на неокрепшие души, — вздохнул я. — Но должен вам заметить, что, если бы несчастный, застреленный вчера, пытался бежать через окно после неудачного дележа добычи, ему бы пришлось выбить стекла, поскольку мы не имеем обыкновения в такую погоду держать окна настежь.
— Предположим, но это если он был вашим, простите, граф, помощником. А если он хотел отомстить?
— Тогда бы он вряд ли взял один пистолет.
— Быть может, быть может… — Мой визави задумчиво покачал головой.
— Простите, ваше превосходительство, мне жаль прерывать такую занимательную беседу, но если вы не возражаете, я вынужден откланяться, меня ждет дама.
— Да, конечно, — мило улыбнулся полицай?президент, — я прошу вас только об одном: без предварительного уведомления не покидайте столицу.
Княгиня Багратион встречала своего гостя, запахнувшись в длинное, почти до пят, одеяние, кажется, в угоду античной моде именуемое хленой. Из?под темного соболя, мягкими волнами облегающего формы красавицы, временами показывался тончайший батист голубой туники, лишь слегка прикрывавший тело ее светлости.
Что мудрить, мне всегда нравились фасоны этого времени, подчеркивающие женскую красоту и не пытающиеся запечатать ее в посылочный мешок, дабы уберечься от соблазнов. Соблазнов от этого меньше не становится, но вид бесполых существ, населяющих города в нашем мире, приводит в уныние. Однако холод есть холод, и потворствовать вкусам толпы в ущерб здоровью — дело не только глупое, но и опасное. Мне были известны имена юных очаровательниц, умерших от воспаления легких после бала в значительно более южном Париже. Что же говорить о здешних альпийских предгорьях? Попытка слепо угождать французской моде здесь — прямой путь на лодку Харона[11], который тоже имеет прямое отношение к античности, но уж больно мрачное.
Впрочем, именитая северная красавица могла позволить себе причуды а?ля рюс и согреваться драгоценными мехами вместо приличествующего муслинового шарфа. Это лишь добавляло хозяйке дома своеобразного шарма, как и ее колкая, порою до язвительности, речь.
— Вы так пунктуальны, граф, — с улыбкой встречая меня, заметила она. — Я бы могла, пожалуй, принять вас за англичанина.
Я чуть склонил голову, стараясь не демонстрировать предательской усмешки:
— Поверьте, княгиня, немцы тоже верные почитатели бога Хроноса.
— О да, но делают это с таким тевтонским напором, что это невольно пугает. Надеюсь, я не обижу вас, граф, если скажу, что лишь англичане точны обаятельно.
Обед располагал к беседе, а легкое вино, приятно оттеняющее вкус экзотических в это время года фруктов, создавало атмосферу дружеского уюта, давая исток неспешному разговору.
— …И все же, граф, я ужасно любопытна. Признайтесь мне, что означала та вчерашняя сцена на балу, которой я была невольной свидетельницей.
— Увы, это престранная история, — начал я и в подробностях час за часом изложил и встречу в «Серебряной кружке», и все, происшедшее далее, упуская разве что моменты, касающиеся нашего задания… — Теперь же, как мне кажется, госпожа де Сен?Венан очаровала его высокопревосходительство, и он, не имея сил отыскать истинных виновников, вполне серьезно силится представить меня злодеем.
— Ах, мой бедный, бедный граф! Геройство в наше расчетливое время уступает рабскому трезвомыслию. Это примета времени, и с этим, к сожалению, ничего не поделаешь. Но что же вы намерены предпринять дальше?
Я брезгливо передернулся, точно вместо спелой груши на блюде передо мной сама собой образовалась бородавчатая жаба.
— Правда на моей стороне, мне нечего бояться. Хуже другое: если дело вдруг дойдет до суда, даже при самом благоприятном его исходе пятно на репутацию Турнов ляжет не на одно поколение. Всякий досужий болван станет болтать, что будто бы я ограбил несчастную, убил ее мужа, и сочинит еще сотни других нелепейших врак, на которые так охоче наше высшее общество.
— Вот ответ настоящего рыцаря, отважного в бою и такого беззащитного в салонах! — кокетливо улыбнулась гостеприимная хозяйка.
Я было сделал жест, чтобы отвести от себя незаслуженно горячее одобрение, но был остановлен деланно суровым выражением на личике княгини.
— Не смейте мне возражать, я знаю, что говорю. Недаром же мой отчим — главнейший рыцарь Европы, разумеется, после императора Павла. Ваша история действительно точно сошла со страниц очаровательного Кретьена де Труа. Если следовать хитросплетениям сюжета, то на помощь беззаветному храбрецу, попавшему в сети злой чародейки, должна явиться добрая фея. — Княгиня легко наклонила бокал, любуясь, как играет отблеск свечи в гранатово?алом вине. — Пожалуй, я бы могла хорошо справиться с этой ролью. Я бы увлекла вас на край света, туда, где у самой кромки вечных льдов точно по мановению волшебной палочки из хладных вод морских являются дворцы и парки, равных которым не сыскать даже здесь. Я бы привела вас в золотой чертог, где правит благороднейший ревнитель доблести и рыцарской чести, который бы по достоинству мог оценить столь храброго воина и учтивого кавалера. Но, увы, есть обстоятельства, которые удерживают меня на берегах замерзшего Дуная.