— Ну шо, — поинтересовался Лис, когда следственная бригада удалилась, оставляя хозяев наедине с полотерами, мебельщиками и прочей снующей из конца в конец особняка челядью, — кактебе понравился этот доморощенный Нат Пинкертон?
— Никак, — пожал плечами я. — Очередной мозгляк, пытающийся удивить мир своей невиданной проницательностью, которой наверняка нет и в помине. Почему ты спрашиваешь?
— Не нравится он мне, — печально вздохнул Сергей, глядя вслед удаляющимся полицейским.
— Отчего вдруг?
— Взгляд у него цеплючий, шо те репяхи на коровьем хвосте, — помедлив, высказался мой напарник. — И сам он на таксу похож.
— Ты тоже заметил? — усмехнулся я.
— Что тут не заметить? — удивленно хмыкнул Лис. — Ему только хвоста не хватает, а так — вылитая такса!
— Что ж, как мужчина мужчине я могу ему только посочувствовать.
— Капитан, — Лис печально вздохнул, — ты только правильно меня пойми, но как бы нам не пришлось сочувствовать.
— Ты это о чем? — удивился я.
— Такса — собака, выведенная для охоты на лис. Я задничным мозгом чувствую, шо лучше нам эту ошибку естественного отбора у себя на хвосте не иметь.
— Сергей, ну что за глупости? — Я удивленно поглядел на заметно приунывшего друга. — Чего нам опасаться? Легенда у нас отработанная, документы — лучше настоящих. Если вдруг что еще понадобится — сделаем. Не грусти! К тому же нас ожидает бал.
— А я и не грущу. — Лис досадливо почесал затылок. — Но сдается мне, этот криминалист и без отпечатков пальцев и проб слюны на ядовитость может нарыть слишком много лишнего.
Едва только солнце, показавшееся было в небе коротким осенним днем, окрасило заревом белые вершины Альп, особняк графов Турн гостеприимно распахнул кованые ворота перед венской популяцией светских львов и львиц. Приглашенный на роль распорядителя танцев французский эмигрант маркиз де Моблен, долгие годы служивший в этом качестве при дворе Людовика XVI, невзирая на свой преклонный возраст, имел летящую походку и грацию пастушка из версальского балета, какие были в ходу еще во времена Короля?Солнце. Его легкая, почти невесомая фигура порхала то здесь, то там по залу, где вскоре должны были зазвучать польки и менуэты, где озорная мазуркадол?жн а была сменяться величавым полонезом, вымеривая кружением и подпрыгивающими шагами длину и ширину места предстоящего действа. В отсутствие музыкантов эти странные танцы выглядели нелепо, чтобы не сказать — безумно, но в этом деле мне оставалось лишь положиться на богатейший опыт человека, с младых ногтей организовывающего придворные увеселения.
И вот наконец в парковых аллеях зажглись упрятанные в хрустальные шары свечи, пламя их, дробясь в бесчисленных гранях, приветливым мерцанием встретило первые кареты, въезжающие во двор особняка.
— Их высочества принц и принцесса Гогенлоэ! — потрясая жезлом, возглашал одетый в золоченую ливрею дворецкий.
— Его светлость герцог Варбургский с дочерьми! Его светлость пфальцграф фон Цвейбрюкен?Ланцберг! ..
Я встречал гостей у входа в дом, любезно кланяясь и приглашая в музыкальный салон, где уже звучала «Волшебная флейта» Моцарта.
— Капитан, шо там щас про брюки ляпнули? — послышался в моей голове голос умильно?медоточивого Лиса, придерживавшего дверь поднимавшимся дамам и сыпавшего верхнебогемскими комплиментами, которые, к счастью, благовоспитанные красавицы не могли перевести на свой родной язык. — Их там две пары, или я шо?то не врубился?
— Сергей, — оскорбился я, — это старинный аристократический род, между прочим, в родстве со шведскими королями.
— Ах, в этом смысле! — не унимался язвительно настроенный Лис. — Некисло, должно быть, иметь в родне пару брюк. Слышь, а Ланцбергу, у которого бакштаг звенит, как первая струна, они тоже родственники?
— Вот уж не знаю, — с сомнением отозвался я, пытаясь сообразить, как может звенеть подобно струне курс судна относительно ветра.
— Если родственники, то уважаю. Господин хороший, проходите наверх, скидывайте шубу, если у вас ее здесь не попрут, то на выходе получите ее обратно, хотя лично я вам гарантий не дам. Потому как тут и не такое стибрить могут!
Осанистый пфальцграф, казалось, только?только сошедший с полотна в золоченой раме, блестел множеством драгоценных звезд и крестов, которые иному полководцу не получить и за всю жизнь. Не понимая ни слова на языке, привычном для Лиса, он лишь согласно кивнул и расплылся в улыбке.
— Их сиятельства граф и графиня Понтолеоне!
— О, брюки кончились, панталоны пошли! — снова возрадовался мой бесшабашный секретарь. — Но вы, ребята, не огорчайтесь, со всяким может случиться, чувствуйте себя как дома. Мы гостям хорошим рады — вытирайте ноги, гады!
— Ее светлость княгиня Багратион!
— Капитан, ты глянь, какая хорошенькая пошла! Мадам, за такую талию я б покорил Италию!
Я замер с полуоткрытым ртом, ожидая звонкой оплеухи. Из?за фривольной шутки моего напарника та, ради которой и устраивалось сегодняшнее ночное веселье, вполне могла оскорбленно развернуться и навсегда покинуть и особняк Турнов, и наши оперативные разработки.
— Благодарю вас, мсье, — на прелестнозвучном языке Державина проговорила красавица, мило улыбнувшись. — Но, помнится, эта страна и так уже принадлежит дому Габсбургов. И все же, — не убирая обворожительной улыбки с чувственных губ, проворковала она, — если у меня появится необходимость в таких завоеваниях, я не премину напомнить вам о сегодняшнем обещании.