— Бориса Антоновича? — В голосе Бонапарта появилась вкрадчиво?удивленная нотка. — Это правда, господа?
— Не стоит преувеличивать наши заслуги, — начал я.
— Действительно, право, неудобно — ну, там, спасли кое?что, кое?кому шо надо объяснили, князя вот из?под лошади выволокли, — ударился в показную скоромность Лис. — Но ведь, сами посудите, не княжеское это дело — в снегу под конем валяться. На нашем месте, будь оно неладно, так бы поступил всякий.
Лица боевых генералов выразили удивление столь бесцеремонной манере рассказывать о собственной доблести, но тут к нашей группе подбежал запыхавшийся флигель?адъютант с вензелем наследника цесаревича поверх капитанского эполета.
— Прошу извинить меня, его императорское высочество, великий князь Александр желает немедля видеть генерал?поручиков Багратиона и Бонапарта.
Глаза Наполеона резко сузились, точно от вспышки яркого света. Я уже как?то видел это выражение лица, правда, не здесь, а совсем в другом мире, и ничего хорошего оно не предвещало. Там с недоброй усмешкой молодой артиллерийский начальник расстрелял в упор из своих орудий шлюп, на котором пытался бежать генерал континенталов Марильон, продавший англичанам победу у Форт?Эванса. Здесь причина была другая, но взгляд был тот же.
— Сообщите его высочеству, что мы немедля прибудем, — с максимально возможной учтивостью обнадежил посыльного великий жрец бога войны.
Здесь причина была другая, но взгляд был тот же.
— Сообщите его высочеству, что мы немедля прибудем, — с максимально возможной учтивостью обнадежил посыльного великий жрец бога войны. — А вас, господа, я буду рад видеть в своих «апартаментах» нынче вечером и охотно выслушаю рассказы о ваших подвигах. Честь имею!
— Это правильно, — глядя вслед удаляющимся генералам, проговорил Лис.
— Наполесино, а как же?..
Наполеон повернулся к одному из следовавших за ним адъютантов и чуть раздраженно бросил:
— Сделайте любезность, проводите даму в мои покои.
— Кажись, вырулили, — подытожил результаты первого контакта с подопечным Сергей. — Можно похвастаться Елипали, а то он небось совсем уже наповал убивается в ожидании весточки от нас. Ни золото ему не в радость, ни ценные бумаги. Я, конечно, себе этого представить не могу, но вдруг?
Грозноликий вершитель судеб Европы, покоритель золотых гор и строитель финансовых пирамид слушал нас с тем удовлетворением, с каким полководец встречает послов от готового капитулировать врага.
— Что ж, господа, вы потрудились на славу. Будем надеяться, ваши боевые знакомства окажутся весьма полезными. Князь Четвертинский отнюдь не последняя фигура при дворе: его сестра — фаворитка великого князя Александра. И хотя сам он не пользуется ее положением, Мария Антоновна, так зовут эту небесную красавицу, нежно любит своего брата. — Палиоли ненадолго задумался. — Особое спасибо вам за новости о победе. Насколько я могу судить, гонец с вестями о ней будет в Вене только завтра. Полагаю, за это время я успею заработать пару миллионов крон.
— Сколько? — У Лиса перехватило дыхание.
— Пару миллионов! Быть может, даже чуть больше, — кокетливо заверил его генерал финансовых баталий.
— Каким образом? — зачарованно выдавил мой рачительный секретарь, не упускавший случая выяснить очередной способ извлечения платежных средств из воздуха.
— Самым простым, — заверил предприимчивый банкир. — Я пущу слух, что союзники наголову разбиты, и тут же начну скупать по бросовой цене акции и прочие ценные бумаги австрийских и русских банков.
— Круто, — восхитился Сергей, — нам так не жить!
— Вы и так получаете средства на свои действия, — оборвал поток восхищения посерьезневший резидент и добавил, вероятно, желая сдобрить бочку меда ложкой дегтя: — Как там, кстати, похитители наполеоновской корреспонденции, не объявились?
— Пока нет, — с грустью констатировал я.
— Следите внимательно, — наставительно проговорил маэстро Умберто. — Эти люди отнюдь не простаки.
— Скорей всего именно так, но до сего часа — ничего подозрительного. Возможно, из?за всех наших дорожных перипетий злодеи потеряли след, — предположил я.
— Может быть, — согласился Палиоли. — Но будьте начеку.
— А то мы не знали, — пробурчал Лис, отключая связь. — Слушай, это ж какая вопиющая жизненная несправедливость! Я корячусь, чтобы раздобыть денег на дорогу, строю из себя Калиостро перед нудным ходячим кошельком, а меня обзывают мошенником и чуть шо в глаза не плюют. А дорогое начальство вот так, с полпинка, кидает толпень народу, причем, шо называется, не вставая с кресла, и после этого остается солидным уважаемым человеком, буквально примерный семьянин, истинный ариец, фонарный столп общества.
— Таковы законы рынка, — вздохнул я. — Нет в мире совершенства! Но это тема философских трактатов и проповедей с амвона, нам же следует показаться в австрийском лагере, поскольку при всех нежных союзнических чувствах, боюсь, россиянам покажется странным, если мы не проявим должного интереса к соотечественникам и почтения к родному командованию.
— Нет в мире совершенства! Но это тема философских трактатов и проповедей с амвона, нам же следует показаться в австрийском лагере, поскольку при всех нежных союзнических чувствах, боюсь, россиянам покажется странным, если мы не проявим должного интереса к соотечественникам и почтения к родному командованию.
Сопроводить нас в австрийский лагерь вызвался один из адъютантов Багратиона. Невысокий, подвижный, с седой прядью меж темно?каштановых волос, он вел гостей короткой дорогой через невообразимую сумятицу армейского лагеря между полковых костров, палаток, коновязей. Гусарский мундир шел молодому офицеру и выглядел как?то особо по?ухарски, точно весь этот непростой день лихой кавалерист провел у зеркала, по?кошачьи топорща усы и придавая и без того картинному одеянию налет эдакой бесшабашной небрежности. Однако запекшаяся кровь на звончатых шпорах свидетельствовала совсем об ином времяпрепровождения бравого ротмистра. По дороге адъютант без умолку болтал, рассказывая о князе Борисе Антоновиче и его младшем брате, которых он знал со времен службы в лейб?гвардии гусарском полку. Его рассказ порой был занимателен и, в общем, не мешал слушать наставления резидента по поводу высшего командного состава австрийских войск и правил обращения с фельдмаршалом Колоредо.