— Это дорогой подарок, — внимательно оглядев меня с ног до головы, резюмировал офицер, — и поверьте, мой государь умеет ценить преданных ему людей.
ГЛАВА 10
В змеиной азбуке все буквы шипящие.
Эмиль Кроткий
Я снова закрыл глаза. Голова кружилась, в висках стучало, все тело было ватным и, казалось, плавало в поту.
— К сожалению, сейчас его жизнь, как и жизнь его товарища, все еще под угрозой. Но дня через три они уже достаточно окрепнут, чтобы выдержать дорогу.
— Хорошо, держите их под охраной, — деловито проговорил офицер гвардии базилевса. — Я пришлю разъезд, чтобы сопроводить пленников.
«Пленников — это значит как минимум двоих. Следовательно, Лис тоже жив. Ну что ж, отрадно». Дикая боль кувалдой опустилась на взмокший лоб, вбивая голову в жесткую подушку.
— Давайте ему отвар через каждые полчаса и не забывайте поить молоком, — скомандовал некто. — Если он будет без чувств — вливайте через лейку.
— Как прикажете, брат Зигфрид, — с трудом расслышал я, снова проваливаясь в обморочную трясину.
К концу вторых суток я захотел есть. Желание это было скорее рассудочным, чем продиктованным возмущенным желудком, поскольку, чуть пригубив странного варева, поставленного на табурет возле моей лежанки, я понял, что толку от этого не будет.
— Это нормально, граф, — успокаивал меня некий смиренный брат, протирая мой лоб смоченным в уксусе платком. — Вам еще очень повезло. Останьтесь вы хоть на пятнадцать минут дольше, все обширные познания брата Зигфрида в медицине оказались бы для вас бесполезны.
— Где мой друг? — стараясь удерживать голову приподнятой, пробормотал я.
— Здесь, за стеной. Ему тоже пришлось несладко.
— Это уж точно, — прошептал я, активизируя связь. — Лис, как ты там?
— О?о?о, Капитан, здесь такое «там», что непонятно, как это я все еще тут. Слушай, почему у киношных героев всегда прокатывает идея с трубами, а мы так круто лоханулись?
— Не знаю, — коротко заверил я.
— Ты не смотрел, когда мы в камеру перехода маршировали, черная кошка дорогу не перебегала?
— Кажется, нет.
— А монах с пустыми ведрами в треснутое зеркало не бычился? — не унимался Сергей.
— Вот еще глупости! — отозвался я недовольно.
— Ну, может, число тринадцатое было?
— Сергей, ты же знаешь, что тринадцатого числа каждого месяца в Институте выходной день. Переброски не совершаются.
— А если по лунному календарю? — подавляя стон, предположил Лис. — Шо?то нам радикально не прет.
— Здесь ты не прав, мой медбрат сказал, что нам очень даже повезло.
— Ага, ему б с таким везением дорогу переходить! Он, кстати, не сказал, что нас французам передают?
— Что?то такое можно было предположить. К тому же я этого француза видел.
— Предлагаешь тоже в разряд везения занести? — едко поинтересовался Лис.
— Кто знает… Как по мне, так уж лучше в военном лагере, пусть даже и чужом, чем в здешнем каменном мешке.
— Капитан, идея сдернуть по дороге понятна и близка, но, боюсь, я тебе сейчас не помощник. Меня болтает, шо мыша в центрифуге.
— Мои дела не лучше, — с грустью сознался я. — Придется уповать на помощь Палиоли.
К исходу третьего дня я уже смог подниматься с лежанки без посторонней помощи, но далее нескольких шагов дело пока не шло. Появившийся как?то на канале связи резидент после дежурного разноса нерадивым подчиненным заверил, что предпринял надлежащие меры и, стало быть, мы можем не опасаться: по дороге из замка нас отобьют верные люди.
Несколько утешенные, мы приняли возвращение французских конных егерей с гордым достоинством римского консула, готового пред кинжалами преторианцев безропотно повиноваться воле богов. Запряженные тройкой сани, в которых, подобно укутанным в медвежий полог дровам, лежали мы с Лисом, лишь ждали сигнала тронуться с места. Вокруг, радуя глаз буйством красок, пестрели мундиры конвоя. Красные с золотым шнуром и белой меховой опушкой ментики на серебристо?черном фоне заснеженного горного леса блистали, казалось, излучая любовь к жизни и бесшабашную удаль. Султаны на медвежьих шапках колыхались в такт шагу тонконогих, серых в яблоках лошадей, черные усы бравых вояк задорно топорщились, точно антенны, выслеживающие в пространстве ближайшее скопление прекрасных дам.
— Господин полковник, — салютуя мне хищного вида кривой саблей, провозгласил начальник эскорта. — Вы пленены капитаном второго эскадрона полка гвардейских конных егерей Огюстом Буланже. Военная фортуна переменчива, мсье, но, поверьте, в знак почтения к рыцарским законам войны я сделаю все, что от меня зависит, дабы ваше пребывание в плену не стало чересчур обременительным и несносным.
— Ну шо, Капитан, а француз?то, кажется, ничего попался, вменяемый. Может, в память о старинных рыцарских законах забашляем ему, чтоб он нас отпустил? Ну, типа, благородный выкуп.
Может, в память о старинных рыцарских законах забашляем ему, чтоб он нас отпустил? Ну, типа, благородный выкуп.
— Попробуем, — согласился я.
— Тогда это надо утрясти до того, как грозный Елипали покромсает тут всех в мелкие какаду.
— Я сделаю что смогу. Главное, чтобы слова француза не оказались пустой данью отжившей традиции. К сожалению, заявление, что именно он нас пленил, наводит на подобную мысль.