— Но она стара и страшна собой, — не замедлил предположить худшее Лис. И в голове моей послышалось сочувственное: — Ну шо, Капитан, пожимать лапы светским львицам — это по твоей части. Мы ж так, по?простому, подальше от начальства, поближе к кухне.
— Отнюдь, — в голосе резидента слышалась плохо скрытая мечтательная нотка, — она весьма хороша собой, исключительно обаятельна и едва?едва вышла из поры девичьей юности.
— А вообще?то, Вальдар, — услышав столь лестную рекомендацию, продолжил специалист по хозяйкам постоялых дворов, — нельзя зацикливаться на достигнутом, надо глубже вникать в них, в смысле — в проблемы.
— Какие проблемы? О чем ты? — с тоской отозвался я.
— Господа, не забывайте, что я могу вас слышать! — хлестнул по нашим мозгам начальственный окрик Умберто Палиоли. Затем речь его вновь приобрела обычное звучание. — Имя этой красавицы — Екатерина Павловна Багратион, в девичестве — Скавронская.
— О?о… — понимающе протянул я.
— Да?да, — подтвердил резидент, — по отцу она в родстве с Екатериной Скавронской — второй супругой Петра Великого; дядя ее матери — знаменитый Потемкин; муж, как вы, господа, вероятно, догадались, — князь Петр Иванович Багратион, связанный добрым приятельством с нашим корсиканцем.
— Даже так? — удивился я.
— Именно так, — утвердительно кивнул Палиоли. — Во время швейцарского похода Суворова Бонапартий так ловко умудрился приспособить батарею в день сражения у Чертова моста, что заставил бывших соплеменников открыть переправу гренадерам Багратиона. С тех пор они весьма дружны.
— Занятно, — резюмировал я.
— Но это еще не все, — обнадежил меня рассказчик, — мать Екатерины Павловны не так давно снова вышла замуж.
— И кто у нас муж? — радостно процитировал Лис слова известного принца?администратора.
— Граф Юлий Помпеевич Литта, — отчеканил совладелец «Банко ди Ломбарди» с таким пафосом, будто имя соотечественника звучало для него звоном золотых монет.
— Понятно, — кивнул я. — Командор Мальтийского ордена, адмирал орденского флота, а сейчас, если не ошибаюсь, шеф корпуса кавалергардов.
— Именно так, — подтвердил резидент, поглядывая на догорающие свечи.
— Именно так, — подтвердил резидент, поглядывая на догорающие свечи. — Остается лишь добавить, что именно Литта привез Павлу I регалии великого магистра и с тех пор пользуется неизменной любовью у государя, чтобы портрет стал полным.
— Да, — протянул я, — эта княгиня — фигура высокого полета.
— Несомненно, — согласился наш непосредственный начальник. — Добавьте сюда еще и то, что с недавних пор она близкая подруга и наперсница супруги эрцгерцога Иосифа Александры Павловны, дочери императора Всероссийского. Вы сами понимаете, насколько высокого полета, эта птица.
— Замечательно, — почтительно заключил я. — Но к чему ей какой?то богемский граф? А кроме того, я питаю глубокое уважение к генералу Багратиону и, говоря по чести, не хотел бы заводить интрижки с его женой.
— Насчет этого можете не беспокоиться, — обнадежил Палиоли, — в последние годы князь озабочен разводом с ней и старается держаться подальше от любимой супруги. Дело в том, что при всех несомненных прелестях и достоинствах у княгини есть один маленький, но весьма аристократический недостаток: подобно всем Скавронским, эта особа не ведает счета деньгам. Она, ее мать и сестра уже давно промотали казавшееся несметным наследство именитых предков. Для того, чтобы Екатерина Павловна смогла выехать из России, князь Багратион был вынужден продать имение и погасить ее многочисленные долги. Но здесь эта прекрасная дама успела наделать множество новых. И хотя, по моим сведениям, она является негласным дипломатическим агентом российского правительства, суммы, которые ее светлость получает, смехотворны в сравнении с ее расходами. Так что, я полагаю, ей будет о чем пощебетать с графом Турном или же, если хотите, с его кошельком.
Я невольно отвернулся, чтобы скрыть досаду. Кому приятно слышать, что возвышенной прекрасной даме нужны от тебя не преданность, не любовь, не верная дружба, а нарезная бумага в цветных разводах и кругляши из металла, объявленного драгоценным.
— Однако, господа, время позднее, — банкир взял стоявший на столе колокольчик и требовательно потряс им, вызывая дворецкого, — я имею честь откланяться. Помните, завтра бал, смета его уже утверждена. Если хотите, поутру мой курьер доставит ее вам.
— Конечно, хотим, — встрепенулся Лис. — А как насчет всяких надбавок и подъемных для налаживания отношений и качественного охмурежа?
— Обговорим, — скороговоркой бросил финансист. — Главное, помните: княгиня приглашена, и завтра вы должны произвести на нее неотразимое впечатление.
— Легко сказать, — с сомнением заметил я.
— Война с Францией вот?вот начнется, — снова нахмурился резидент, — так что, сами понимаете, у нас нет ни времени, ни возможности устраивать эпопею с серенадами и терзаниями души. Вы не должны задерживаться в Вене, здесь вас могут случайно опознать.
Я тяжело вздохнул, демонстрируя согласие и понимание.
— Вот и славно. А теперь счастливо оставаться, меня еще ждут дела.
Дворецкий, образовавшийся из темноты в дверном проеме библиотеки, с подобострастным поклоном объявил, что экипаж его превосходительства коммерц?советника подан, и чопорный резидент, едва кивнув своим «давним приятелям», наконец покинул нас к вящей радости всего имеющегося в наличии оперативного состава.