Мюнхгаузен вытащил часы, и упрятанный под крышкой механизм завел трогательную песнь о милом Августине.
— Примерно через пять минут.
— Черт побери! — нахмурился я и хлопнул в ладоши, вызывая слуг. — Эй, лежебоки! Мундир! Шпагу! Коня! Бы?ыстро!!!
Переполошенные ранним подъемом слуги с испугом и укором глядели на возбужденных господ, собравшихся в путь с утра пораньше, даже не побрившись и не выпив утренний кофе.
— Что, что случилось? — Йоган Протвиц, запахивая халат, выскочил во двор, тревожно хлопая глазами и втягивая сладковатый воздух своим острым носом.
— Еще ничего, — бросил я, одной рукой хватая луку седла, другой наспех застегивая пуговицы мундира. — Но может случиться!
— Вот так всегда, — под нос себе, но так, чтобы его слова долетели до моего слуха, скорбно пробормотал Лис. — Ничего не произошло, хрен его знает, будет или нет, а мы уже летим вперед быстрее ветра. Спешка хороша только при ловле блох! Скажите, граф, у вас есть блохи?
— У меня есть подозрения, — выкрикнул я, перенося ногу через седло. — Н?но! Вперед!
— Да что происходит? В конце концов, ты объяснишь, в чем дело? — Мюнхгаузен пришпорил жеребца, пытаясь держаться рядом со мной.
— Это не переговоры! — сглатывая ворвавшийся в легкие воздух, прокричал я. — Это западня!
— Отчего ты так решил?
— Мустафа, брат султана, — никчемный, слабый, едва ли не придурковатый неженка. Он всю жизнь провел в специальном дворце для родни государя и без разрешения главы черных евнухов не смеет выйти со двора, а уж тем более провести вылазку за стены Константинополя во главе отряда янычаров.
— Откуда ты знаешь?
Я осекся, едва успев поймать себя на мысли, что собираюсь рассказать боевому товарищу о том, как примерно через год?полтора многотысячная толпа взбунтовавшихся янычар свергнет реформатора Селима и посадит на престол этого самого Мустафу. Прославленный трон османов никогда еще не видел такой слабовольной марионетки. На счастье или несчастье, правление его было очень коротким.
— Мне положено знать, — уклончиво бросил я, и в этот миг утренняя тишина огласилась трескотней ружейных выстрелов, и вопль «Алла?инш?Алла!» загремел над округой, призывая небесного покровителя и защитника правоверных обратить внимание на происходящее у древних стен.
— Началось. — Лис сплюнул, придерживая коня. — Вальтер, я знаю твою дурную привычку соваться в самую гущу драки, но в этот раз фарта не будет. Народ дикий и твоего геройства может не оценить. Вон палатки лейб?гусар. Если уж мы решили гулять в ту сторону, давай?ка гульнем вместе с ними, а то, как Бог свят, нам втроем там очень быстро станет одиноко.
Я поморщился от вынужденной задержки, но в словах моего напарника был резон. И все же те несколько минут, за которые поднятые тревожным ревом труб гусары вскакивали в седла, были огромным сроком, промедлением, возможно, фатальным.
Если уж мы решили гулять в ту сторону, давай?ка гульнем вместе с ними, а то, как Бог свят, нам втроем там очень быстро станет одиноко.
Я поморщился от вынужденной задержки, но в словах моего напарника был резон. И все же те несколько минут, за которые поднятые тревожным ревом труб гусары вскакивали в седла, были огромным сроком, промедлением, возможно, фатальным. Перестрелка на передовых линиях не утихала. Казалось, действительно бросившиеся в схватку турки внезапно потеряли интерес к штурму лагеря и теперь, засев между камней, ограничивались гортанными криками, бряцанием оружия и довольно быстрой, но отнюдь не прицельной стрельбой.
— Вон, вон шатер! — Мюнхгаузен указал на большую палатку с хлопающим на ветру пологом. — Черт возьми! Вальтер, Сергей, глядите, глядите скорей! Вокруг него одни трупы!
— Это уж точно! — процедил Лис. — Переговоры не затянулись. Кажется, нас таки прокинули!
— Они не могли далеко уйти, — давая шпоры коню, выкрикнул я. — Иначе янычары бы уже отступили назад в крепость.
— Глядите?ка, там, на склоне! Я их вижу! — Лис ткнул стволом пистолета в сторону густых кустарников, тянувшихся по склону ближайшего из семи холмов, на которых был разбит град Святого Константина.
Группа всадников на быстроногих арабских скакунах уносилась вдаль от места событий, то появляясь, то скрываясь среди зарослей.
— Перехватим? — Лис с азартом поглядел на меня.
— Попробуем!
Эскадрон князя Четвертинского резвым галопом домчал до самого подножия холма, не встречая сопротивления. Но лишь возбужденные стремительным аллюром кони замедлили шаг, кизиловые чащобы резанули беглым огнем, заставляя лихих гусар осадить скакунов, а затем поворотить их вспять. Здесь, между камней, ветвей и листвы, даже не слишком умелые турецкие стрелки имели существенное преимущество перед блестящей, но, увы, чересчур приметной русской кавалерией. Пули свистели вокруг, изредка в клочья прорывая мундирное сукно гусарских ментиков и выбрасывая из тела наружу кровавые брызги. Всадник на лошади был крупной мишенью, мы же иногда могли видеть лишь вспышки янычарских выстрелов. Сами турки, едва разрядив в нашу сторону ружье, отбегали за очередной куст или валун, откуда вновь стреляли и вновь перебегали на очередную позицию.