Действительно, я уже вполне мог разобрать искаженное болью лицо великого князя Александра Павловича и двух сопровождающих его адъютантов.
— Ва?а?аше высочество, ну, ёшкин дрын! Ну, слава Богу, вы живы! — Лис устремился навстречу потенциальному наследнику престола, размахивая пистолетом точно дирижерской палочкой. — Алле, архаровцы, отпустите руки! Я ж сказал — к земле прижать, а не ломать, шо братский веник. Отпустите, кому говорят! Ваше высочество, рапортую как есть. Устроенное на вас Антантой покушение героически сорвано благодаря замыслам генерала от артиллерии графа Бонапартия и нашими ревностными стараниями. Враг напрочь изведен, справедливость торжествует, и мы с ней заодно!
Ошеломленный наследник престола хмуро созерцал затянутую утренним туманом панораму Летнего сада, не находя слов, чтобы выразить то ли возмущение, то ли, наоборот, благодарность. Раздавшиеся несколько минут назад выстрелы неумолимо свидетельствовали о нешуточном обороте дела, однако представить себе Наполеона и всю находящуюся здесь толпу неведомой черни своими неожиданными спасителями?.. В этом явно чувствовался какой?то подвох.
— Так, значит, граф, — обращаясь к подошедшему Бонапарту, наконец выдавил Александр Павлович, точно не замечая многословного Лиса, — вы и мне спасли жизнь, — он сделал небольшую паузу, — совсем как батюшке моему пять лет тому назад.
— Всегда к услугам вашего императорского высочества, — с натужной вежливостью отозвался Бонапарт, сгибая непослушную спину в поклоне.
— Можете поверить, я запомню это. — Наследник престола гневно зыркнул на замерших поблизости Лисовых соратников, и те отпрянули, внутренне ужасаясь недавно содеянному. — Возвращаемся!
Царственный отпрыск и сопровождающие его неофициальные лица повернулись спиной к присутствующим и быстро зашагали прочь, спеша покинуть сцену разыгранного траги?фарса.
— Фух, кажется, на первый случай обошлось, — выдохнул Лис. — Ну шо, Конрад, оставляем тулово полиции?
— Тело — да, — тихо проговорил Мюнхгаузен. — А вот пистолет рядом с ним следует забрать.
— Ты шо? Это ж вещдок! — удивленно глянул на него Сергей, но барон молча протянул ему свой пистолет и добавил чуть слышно, едва оружие перекочевало в руки моего напарника:
— Там второй.
Лис поднес орудие несостоявшегося убийства к глазам чтобы получше его рассмотреть, и я отчетливо увидел на рукояти увитый лаврами золоченый вензель «А.П.» под императорской короной.
— Ни хрена себе! — Мой друг ткнул пальцем в спину уходящего престолонаследника. — Это его, что ли?
Мюнхгаузен молча кивнул.
— Алле! Ты и ты, — Лис обернулся к своим подручным, — а ну?ка мухой слетали во дворец, нашли на втором этаже дохлое тело и отобрали у него ствол. Если шо, можете оторвать с руками. Ну, шо вы застыли?! Статуй и без вас здесь до хренячей мамы! Бего?ом марш! Капитан, ты, блин, достал! Приходи в себя и возвращайся к родному очагу. Царские особы — это твой контингент. А то шо получается: ты пьянствуешь, а я отдуваюсь! Бери шинель, вали домой, тут без тебя не разобраться.
Огонь в камине обдавал жаром, но я все жался к нему поближе, не в силах согреться. Оставив взбешенного Наполеона разбираться с семейными безобразиями, мы отправились в Брусьев Костыль, чтобы наконец?то по душам поговорить с бароном Мюнхгаузеном.
— Картина маслом, — крутя в руках те самые роковые стволы, констатировал Лис. — Как я понимаю, к тому моменту, как будущий самодержец добредает, весь в неистовых предвкушениях, сладостно поворковать наедине с прелестной фавориткой, его радостно встречает еще не остывший труп командующего российской армией на восточном фронте.
— Как я понимаю, к тому моменту, как будущий самодержец добредает, весь в неистовых предвкушениях, сладостно поворковать наедине с прелестной фавориткой, его радостно встречает еще не остывший труп командующего российской армией на восточном фронте. Причем не важно, останется великий князь на месте или, услышав выстрелы, ломанется домой из сада. Его наверняка срисуют караулы, стоящие у Зимнего дворца. А потом на месте преступления обнаружат труп Наполеона со шпагой в руке и орудие убийства, которое, слава Богу, нынче таковым не стало. Кстати, любезный Конрад, поведай мне как старому боевому товарищу, на каком блошином рынке ты приобрел эти занятные экземпляры оружейного искусства?
Мюнхгаузен, все еще не пришедший в себя окончательно после недавних событий в Летнем саду, бросил на говорящего загнанный взгляд.
— Ладно, не трудись, — продолжил Лис, — давай попробую догадаться. Тебе их выдал доктор Роджерсон по собственному рецепту?!
— Верно, — с тяжелым вздохом проговорил сидящий в кресле ротмистр брауншвейгских кирасир, сжимая пальцами виски. — Он самый.
— Ну, я так и думал. Скажи, Вальтер, какой у нашего милого лекаря забавный хирургический инвентарь! Причем рупь за сто даю, эти стволы он у Александра после очередного визита отмутил. Так шо надо будет Тишке сказать, шоб он серебряные ложечки в буфете пересчитал, а то знаем мы таких клептоманов!
— Да, — проговорил я, содрогаясь то ли из?за мучившего меня озноба, то ли от полного осознания произошедшего, — если бы задумка Роджерсона удалась, ситуация при российском дворе могла сложиться пренеприятнейшая. Власть, как известно, никому и ничего доказывать не любит, а уж при императоре Павле так и подавно. Если сам Павел, воодушевленный своим великим предком, сына Александра сгоряча и не казнил бы, то скорее всего издал бы манифест, что престолонаследник к убийству непричастен. Но кому в свете подобные царевы указы интересны? Слухи бы поползли самого нелестного свойства. Наполеон в армии и гвардии — фигура влиятельная и популярная, тут и до очередного дворцового переворота недалеко. Таким образом, российское войско лишается гениального полководца, брожение при дворе расшатывает трон, и в результате при самом оптимальном повороте дел империя вынуждена заниматься собственными проблемами. В новом переделе мира в рамках Венских соглашений для нее уже места нет. Конрад, — я устремил на приятеля испытующий взор, — будем откровенны! Доктор Роджерсон — британский резидент?