— Э?э, да я, кажется, знаю этого малого! — Острый кончик отливающего серебром клинка уперся мне в нос. — Это австрийский полковник, граф. Я же вез его в ставку базилевса.
— К чему все это, Огюст? Убей его! Он покусился на нашу любовь, он избил меня!!
— Конечно же, сердце мое, я непременно убью его! — Француз схватил руку красавицы и принялся усыпать ее поцелуями. Затем, с неохотой отрываясь от любимого дела, грозно обратился ко мне: — Я знаю, ты слышишь меня, подлец! Второй раз ты попадаешься мне бесчувственным, но скоро ты придешь в себя, змеиное отродье, и мы будем с тобой драться, как положено дворянам и офицерам! Будь уверен, грязный ублюдок, я изрублю твою свинячью шкуру, и мне это доставит величайшее удовольствие!
— Что же ты медлишь?! Убей его сейчас, Огюст! — настаивала клеветница. — Погляди на меня, любимый! Что он со мной сделал?!
— Прикажи облить его водой — он быстро очухается. Жалкая пьянь!
Сабля офицера конных егерей Огюста Буланже опустилась куда ниже моего носа, и я бы с радостью очухался без всякого душа, если бы только мог.
— Огюст, я прошу тебя, не медли!!! Этот негодяй — опасный фехтовальщик, я достоверно это знаю, он может ранить или даже убить тебя! Как я смогу пережить это?! О Боже! Как?!
Пожалуй, в этом была коренная тактическая ошибка маршальши Дезе. Если бы только мог, я непременно б усмехнулся. Каролина, несомненно, знала своего любовника как сильного мужчину и пламенного воздыхателя, но ей в отличие от меня не приходилось сталкиваться с лейтенантом Огюстом Буланже на поле боя.
Убить человека в порыве ярости этот сын булочника вполне мог, но поразить безоружного и беспомощного противника, чтобы избежать опасности… Вот это нет! Это поступок труса, а пылкий возлюбленный Каролины, вне всяких сомнений, был храбрецом и человеком высокой чести.
— Он придет в себя, мы с ним сразимся, и я зарублю его, будь уверена. Правда на моей стороне, и Господь не дозволит совершиться несправедливости! — В голосе лейтенанта звучала железная непреклонность, та самая, с которой он собирал не так давно своих егерей для лобовой атаки на позиции Мюнхгаузена.
— Убей сейчас! — требовательно завопила Каролина.
— Нет!!!
— Слюнтяй! Тряпка! Булочник!
— Каролина, Каролина, любовь моя! — Быть может, впервые отчаянный рубака отступил, едва не выронив из рук оружие.
— Оставь меня, жалкий парвеню! Ты не достоин прикасаться ко мне! Не достоин и секунды того счастья, которое я тебе дарила! — брызгала ядовитой слюной мадам Дезе.
— Но…
— Я отдала тебе в руки своего врага, ты же только и смог, что помахать сабелькой у него перед носом. Убей его!
— Ну нет!
— Ах так! — Каролина схватила с ближайшего стула длинный персидский халат и, набросив его на себя, чтобы скрыть активно выпирающие из всех прорех соблазнительные округлости, неистово дернула за свисающий шнур сонетки. Коридор наполнился топотом ног, и в тот же миг в спальню ворвались шестеро вооруженных гайдуков, должно быть, только и ждавших сигнала.
— Прикончите обоих, — процедила сквозь зубы графиня Дезе де Вуагу. — Хотя постойте. — Она вперила в замершего офицера холодный немигающий взгляд. — Жалкий недоумок! Я приблизила тебя, чтобы ты, пропахший конским потом болван, зарубил этого негодяя! Только для этого! Ты не оправдал моих надежд, а значит, сейчас ты умрешь. И ты, и он! Мои сербские гайдуки не болтливы, а я скажу, что ты застал нас с графом, и вы зарубили друг друга.
— Ну, это мы еще посмотрим! — Усы Буланже взметнулись, точь?в?точь как у Кота?в?Сапогах, и обнаженные в оскале зубы не предвещали нападавшим легкой участи.
— …Да мне по барабану, шо это частная собственность! — раздалось из коридора. — Спрячься и не отсвечивай, а то щас тут вся собственность будет несчастной, и ты в первую очередь! Мальчики, оружие на изготовку, если вдруг кто будет пырхаться — валить, шо ель под Новый год!
Дверь в который раз за сегодняшний вечер распахнулась. На этот раз, как выражался Сергей, с пинка.
— Привет честной компании! Извините, шо в одежде. — Мой друг стоял на пороге, вскинув пистоли на уровень груди. — Алле, башибузуки, металлолом на пол бросайте! Глаз во лбу понаделаю! — Эти слова, произнесенные на чистейшем сербском наречии, произвели на гайдуков неизгладимое впечатление. Однако стража марщальши Дезе по?прежнему хмуро косилась то на Лиса, за спиной которого виднелась толпа нашей домашней прислуги, вооруженная кто чем, но полная решимости не посрамить отца?командира, то на Буланже, который и один?то в яростной рубке стоил немало.
— Мадам, у вас проблемы такие, шо Красная Шапочка по сравнению с вами буквально победительница игры «О, счастливчик!». Тюрьма по вам плачет навзрыд, но я спешу ее утешить! Статьи, по которым срок мотать будете, сами пересчитаете, или мне вам пальцы загибать? Покушение на убийство — раз, покушение на двойное убийство — два, нарушение дипломатической неприкосновенности… Чует мое сердце, вы таки измерите глубину сибирских руд!
— Да как вы смеете? Вы знаете, в чьем вы доме?! — завопила Каролина, выпуская когти и бросаясь на Лиса.
Ствол пистолета, удлинявший и без того не короткие руки моего друга, уперся ей аккурат между глаз.
— Мадам, пока мой друг слегка в отключке, я вам скажу прямо ртом прямо в глаза. Лично мне вы глубоко параллельны, живите себе где?нибудь, вышивайте маршалу парадно?выходные кальсоны, но портить жизнь достойным людям — это лишнее. Они испортят ее вам, и будут правы. Что же касается хозяина дома, то за ним я уже послал. Думаю, ему тоже будет забавно взглянуть на эту сцену!