— Знала бы мадам, сколько я на этом деле наварил, — с гордостью прорезался на канале связи мастер изъятия денег из окружающей среды, — она б пожалела, что не задолжала еще больше.
— Ну?ка, ну?ка, — осторожно начал я, — докладывай о доходах.
— Да ну, — начал картинно скромничать Лис, — так, ерунда… Густав пристал как банный лист: продай ему агрегат да продай. Я ему и так, и эдак, и Сен?Жермен обидится, и твое сиятельство в ярость придет. Ни в какую! Говорит, что ж ты жизнь свою кладешь, на доброго дядю горбатишься? Давай, мол, бабла налом отсыплю, а дальше мы так подстроим, что будто бы разбилось ценное оборудование при транспортировке. Ну и все такое…
— Ну и на сколько «все такое» потянуло?
— Да ну, сущая мелочь! В переводе на серебряные рубли, за вычетом кредита Палиоли и накладных расходов, чуть больше четырехсот тысяч. Но если вспомнить о ценах на механические игрушки начала XIX века на аукционе Сотбис, то эдакий шедевр абстрактной механической архитектуры может затянуть и поболе.
— Как бы нам «поболе» не затянули, — с грустью усомнился я.
— Да ну, — отмахнулся Лис, — я ему там вкратце списочек обязательных условий накропал. Ну, типа, правила пользования.
— Да ну, — отмахнулся Лис, — я ему там вкратце списочек обязательных условий накропал. Ну, типа, правила пользования. Так что, я тебе скажу, я бы с радостью глянул, как он их будет выполнять, но очень надеюсь, шо в этот момент мы будем шо те друзья, которых или нет, или далече.
Слушая речь довольного собой Лиса, я между тем принялся с жаром убеждать прекрасную даму, что считал бы себя бесчестным, поступив иначе, и потому искренне рад услужить ее светлости.
— Видимо, Богемия — последняя страна, где по сей день жив дух рыцарства, — с легкой грустью произнесла Екатерина Павловна, сдувая с ладони легкие клочки своего недавнего ярма. — Но мне, право, неловко… Я, пожалуй, ничем не могу отплатить за столь великодушный жест.
— Мадам, — прервал я княгиню, — ни слова больше! Я не приму от вас никакой платы. Иначе чем бы порыв моей души отличался от сухого расчета скряги?ростовщика, ищущего лишь выгоду.
— Эк, загнул! — послышался в канале связи голос Лиса. — Слушай, у нас нет времени куртуазии разводить. Пусть уж мадам черкнет семье пару строк, и к Елипали на отходную.
— Не суетись, — прервал я друга. — Здесь, кажется, получится более интересный вариант. Но вы обещали быть моей доброй феей в далекой стране…
— Где бурые медведи по пояс в снегу в буденовках танцуют гопак, аккомпанируя себе на балалайках. Да?да, при этом они жрут водку и заедают ее баранками с воблой.
— Лис, — возмутился я, — не сбивай меня с возвышенного тона! … ваших предков.
Не стану подробно излагать нашу дальнейшую беседу, поскольку комментарии моего секретаря, которые сопровождали обращения княгини «мой нежный друг», неприемлемы в светском общении. Однако необходимое соглашение было достигнуто.
Отъезд был намечен на завтра. Чтобы не смущать общественное мнение и не давать лишней почвы для пересудов, мы уговорились выехать порознь, причем мне надлежало отправиться в сторону Богемии. Ее светлость во второй половине дня должна была отбыть в Галицию, где, по слухам, был сборный пункт союзных Австрии россиян, в рядах которых находился и генерал Багратион. Таким образом, у меня оставалось несколько часов, чтобы, отъехав от Вены, изменить маршрут и, сделав крюк вокруг столицы, ожидать княгиню в горном шале, используемом летом для уединенных пикников, зимой же обычно пустующем. Получив от княгини подробную схему расположения точки нашей встречи, мы с Лисом церемонно откланялись, спеша встретиться с маэстро Палиоли.
Посещение графом Турном и его управляющим «Банко Ди Ломбарди» не могло остаться без внимания клерков, занятых подсчетом чужих денег, но все же не было явлением из ряда вон выходящим. В конце концов, сеньор Умберто — доверенное лицо нашего сиятельства. Капиталы, вложенные родом Турнов в этот почтенный банк, исчислялись цифрами с шестью нулями, поэтому служители храма Афины?Монеты были предельно вежливы и провожали гостей поклонами, исполненными глубочайшего почтения к финансовому благосостоянию. Доведись им увидеть происходящее за резными дверями кабинета Умберто Палиоли, их представление о разумности мира могло изрядно пошатнуться. Во?первых, увидев перед собой возвращенный Лисом кредит, резидент подозрительно оглядел червонцы и задумчиво предположил:
— Дело сорвалось?
Выслушав объяснения Лиса, вполне довольного своей очередной проделкой, он помрачнел и, стуча кулаком по столу, начал выговаривать нашкодившим балбесам?оперативникам, что Институт не для того прислал их сюда, чтобы они промышляли аферами, что все траты уже были согласованы, и так далее, и так далее, и так далее…
Я глядел на бушевавшего резидента, пытаясь нарисовать в уме засыпанное метелью шале с едва протоптанной копытами в снегу тропинкой, огонь, пылающий в камине, и княгиню Багратион, сидящую на медвежьей шкуре с чашей глинтвейна в руках.
— Да я ж как лучше хотел! — пытался оправдываться Лис. — Казенные деньги сэкономить, на дорогу, опять же, подзаработать, на всякие там накладные расходы.