— Да, господин Малевот, — подтвердил Титус.
— Я прошу вас быть моим гостем… и не просто гостем. Думаю, нам понадобятся ваши знания, ваше искусство. В Халгате сейчас нет ни одного кадрового офицера, некому набрать и обучить новую армию. Если вы останетесь с нами, вас ждет блестящая карьера.
И Равлий Титус внял его просьбам, охотно принял его предложение — но не ради карьеры при дворе халгатийского короля, а ради воплощения в жизнь своей сокровенной мечты.
— Во дворец, дубина, — велел Малевот вознице, и телега поползла, скрипя и покачиваясь, по неровной грязной брусчатке.
Титус с любопытством оглядывался. Первое впечатление оказалось обманчивым: Суама не была единым сооружением. При приближении она, как и всякий знакомый ему город, распалась на отдельные архитектурные ансамбли, кварталы, здания — но множество подвесных мостиков и наклонных лестниц связывало постройки друг с другом, одевая небо в сквозное кружево из дерева и покрытого ржавым налетом металла.
Людей на мостиках почти не было — только зильды и голуби.
— Вы устроили все это для удобства зильдов? — вырвалось у Титуса, который с детства недолюбливал наглых длинноухих тварей.
— Мы пользуемся мостиками в сезон ливней, когда на улицах по колено воды.
В лучшем случае по колено. Плоскодонки и коммуникации верхнего уровня?только это нас и выручает.
Титус обратил внимание на то, как высоки тут фундаменты домов: они поднимались над мостовой на полтора?два ярда, — сплошной камень, покрытый пятнами синеватого мха, и никаких подвальных окошек. Сами же дома бревенчатые либо кирпичные. Везде высокие крылечки с перилами (в сезон затопления можно привязывать к ним плоскодонки), маленькие полукруглые балконы, широкие окна. Под окнами, на выступающих крюках, подвешены фонари из мутного стекла, обрамленные жестяными завитушками. Некоторые горели. Кое?где окна были распахнуты, и можно было наблюдать, как обитатель дома, навалившись животом на подоконник, зажигает фонарь. Масло. Они что же, совсем не используют в быту магию, даже для освещения?! Титус подивился такому невежеству, но на сей раз ничего не сказал.
— Некоторые горожане пренебрегают своими общественными обязанностями, перестали зажигать фонари, — заметил Малевот. — Ничего, мои подчиненные их всех переписали. Когда в Халгате вновь воцарится порядок, мы взыщем с них штрафы.
— А привлечь магов вы не пробовали? — вскользь поинтересовался Титус.
— Что вы, смиренный брат, — министр рассмеялся. — Магия — вещь ненадежная, даже сами маги никогда не бывают уверены в постоянстве своих результатов. Вот поджечь город — это они еще могли бы…
«Итак, серьезных магов здесь нет, — отметил Титус. — Либо же в Облачном мире с самой магией что?то не так?. Ну, как бы там ни было, а помешать мне никто не сможет».
Чем ближе к центру, тем шире и многолюдней становились улицы, тем больше мостиков перекрывало меркнущее серое небо. Не желая пугать прохожих и привлекать к себе внимание, Титус смотрел по сторонам сквозь прорези в забрале шлема. Малевота узнавали и приветствовали поклонами, иные при этом не скрывали иронических ухмылок.
Навстречу попалась карета, запряженная парой пятнистых гувлов. Выглянувшая из окошка женщина велела кучеру остановиться и предложила подвезти во дворец министра и его спутников. Следом за Малевотом и Эгвуром Титус забрался в обитый бархатом салон, роскошный, но тесный и неудобный, если сравнить с комфортабельными панадарскими экипажами.
Владелец телеги робко заикнулся о плате. Ничего не ответив, министр сделал раздраженный жест, словно отмахивался от докучливого насекомого.
— Держи. — Выудив из кармана завалявшуюся серебряную монету, Титус бросил ее крестьянину.
Малевот поведал о своих злоключениях, потом представил Титуса хозяйке кареты. Та сразу же начала приставать к «таинственному чужестранному рыцарю» с просьбами не интриговать ее и открыть лицо, ибо она готова умереть от любопытства. Эмрела — придворная дама королевы Лусиллы. Она была старше Титуса лет на десять, с голубовато?матовым от пудры лицом и высокой сложной прической, украшенной золотыми цепочками. Говорила она томно, манерно растягивая слова, а порой начинала подражать хнычущим интонациям маленькой девочки. Титуса все это злило. Не выдержав, он резким движением, ни о чем не предупредив, поднял забрало. Эмрела в ужасе ахнула.
— Смиренный брат один на один подрался с демоном, — прервал неловкую паузу Малевот.
— С богиней, — угрюмо поправил Титус.
— А что это за богиня? — стараясь не смотреть на его лицо, спросила Эмрела. — Она была красивая?
— Она слишком много пила.
— Кстати, о благородном напитке, — вмешался Малевот, вовремя уловивший, что его новый протеже того и гляди нахамит влиятельной даме. — Повернитесь к окну, смиренный брат! Нет?нет, направо! Мы как раз проезжаем через Хмельную площадь, и справа находятся наши знаменитые на весь просвещенный мир винные погреба.
Раньше их называли Обулеевские погреба, поскольку они принадлежали виноторговцам Обулеям, а ныне это Королевские погреба, ибо двести лет назад их выкупил король Чидолес. Там хранятся образцы всех существующих вин, дешевых и дорогих, редчайших и широко распространенных. Заметьте, несмотря на беспорядки в Халгате, никто не покусился разграбить их, ибо это наша особая гордость, наша, так сказать, светская святыня! Тут все халгатийцы едины — и аристократы, и разбойники. Нигде больше нет такой полной и уникальной коллекции!
Длинное бревенчатое здание с каменным крыльцом и громадной — ярда три с половиной в ширину, столько же в высоту — двустворчатой дверью. Вытянув шею, Титус с интересом глядел на достопримечательность, покуда карета не завернула за угол.