— Слыхали, смиренный брат? — Малевот повернулся к Титусу. — Народ у нас необразованный, суеверный и знать ничего не хочет. Адский черный зверь — это сказочный персонаж, фольклор, а они его видели! Надо, однако, ехать… Ежели начнется паника, им уже ничего не втемяшишь. Эгвур, вели запрягать!
По оценке Титуса, настоящей паники в деревне не было. Крестьяне, высыпавшие из бревенчатых домов с крутыми двускатными крышами на единственную улицу, возбужденно переговаривались, размахивали руками, молились, выясняли промеж себя, кто, согрешив, накликал напасть — этим дело и ограничивалось. Титус смог бы, останься он тут, взять обстановку под контроль и успокоить людей, но ему хотелось поскорее попасть в столицу.
— Заночуем в следующей деревне, успеем до темноты, — сказал Эгвур, когда телега покатила по ровной каменной дороге, отделенной парапетом от лесов и полей. — А завтра к вечеру будем в Суаме.
Сердце Титуса нетерпеливо екнуло. В Суаме… Он чувствовал, что суждено ему совершить в этом мире нечто небывалое. В Панадаре у него не было таких возможностей, а здесь они есть. Здесь он, ради всеобщего блага, претворит в жизнь свою давнюю сокровенную мечту… Ситуация подходящая.
Эту ночь они провели в сторожке на краю поля. Сторож, увидав их компанию с вышки, кубарем скатился по лестнице, быстренько оседлал верховое животное, похожее на лошадь, но поприземистей и без гривы, и умчался к темнеющему облачному горизонту, оставив незваным гостям жбан жидкого пива и три пирога с начинкой из лука и подсоленной ореховой кашицы.
Выложив на стол несколько барклей (пусть деньги панадарские, серебро — везде серебро), Шертон разрезал каждый пирог на четыре равные части. Нэрренират в дверь не пролезла, ей передали ее долю через окно.
— Нам стоит разделиться, — заговорил Шертон, после того как все поели. — Мы пойдем туда, где живут люди, а тебе, великая, с нами лучше не ходить.
— Это почему? — просунув морду в окно, осведомилась богиня.
— Твой звериный облик действует людям на нервы.
— Их проблема. Или я пойду с вами, или Роми останется со мной. Ее должны были принести мне в жертву в качестве ежегодной платы за пользование эскалаторами. Вполне законная сделка. То, что по праву принадлежит мне, я никому не уступлю. Выбирайте.
— Арс… — Девушка жалобно смотрела на Шертона.
— Хорошо, ты пойдешь с нами, — бросил он, полуобернувшись к окну, а про себя добавил: «Но я еще найду способ от тебя отвязаться».
— Вот и чудесно, — промурлыкала Нэрренират. — Путешествуем вместе! Ну и дрянь же это низкосортное пиво…
Позже, свернувшись на лежанке, застланной рваными одеялами, Роми слушала, как гудит огонь в очаге, и пыталась уснуть, но сон не шел. Это теперь ее мир. Ей будет не хватать теплого зеленого моря с разноцветными куполами медуз, которые мягко покачиваются в толще воды, источенных ветром светлых скал Идонийского архипелага, цветущих магнолий и роз, людей, которых она знала с детства… Да, но зато здесь ее не убьют. И наверняка здесь тоже найдется что?нибудь хорошее.
Снаружи доносились тяжелые шаги, невнятные хриплые завывания — это Нэрренират слонялась вокруг сторожки. Раскритиковав пиво, богиня тем не менее вылакала из жбана все до последней капли и теперь, находясь в приподнятом настроении, напевала священный гимн, ее же и славящий (обычно его исполнял жреческий хор на храмовых праздниках культа Нэрренират в Панадаре).
«Проклятое животное…» — подумала Роми, переворачиваясь на другой бок. И все?таки она была рада, что богиня не утонула в трясине. Это слишком страшно. Кроме того, несмотря на свой невыносимый характер, Нэрренират не издевалась над ней, как Клазиний с Фоймусом, поэтому Роми не желала ее смерти.
Шертон устроился, завернувшись в плащ, на грязном дощатом полу возле лежанки. Он спал чутко и среагировал бы на любой подозрительный звук.
Лаймо беспокойно ворочался на лавке у противоположной стены. Его мучила назойливая мысль: он не сделал того, что должен был сделать. Нужно расшибиться и арестовать Роми, хоть это и ерунда. Конечно, Шертон прав, она убила в порядке вынужденной самообороны… Вот Лаймо на ее месте не убил бы — он бы сбежал, или сошел с ума, или сломался, или покончил с собой… Однако арестовать ее — долг каждого гражданина.
Утром Лаймо рискнул обсудить этот вопрос с Шертоном.
— Я согласен, это ерунда, но Роману До?Энселе все?таки надо арестовать, — начал он, преодолевая неловкость, когда оба вышли из сторожки облегчиться. — Ордер лежит у меня в кармане. А то получится, что мы совсем мышей не ловим…
Почувствовав, что несет околесицу, он стушевался, замолчал и поплелся к приоткрытой двери.
— Шертон, да ведь он под заклятьем, — заметила Нэрренират, чья большая черная голова бесшумно вынырнула из густого, как кисель, утреннего тумана. — Неужели сам не видишь?
— С чего ты взяла?
— Все признаки налицо.
— Ты могла бы снять с него заклятье?
— В два счета, если бы мы не торчали в этом … мире.
Лаймо сильно удивился, когда у него спросили насчет заклятья. Нет, ничего подобного не было. Перед тем как отправиться в командировку, он ни с кем из магов не общался. Разве только с целительницей Статистического подразделения, которая привела в порядок его руку, раздробленную челюстями Драгохранителя, но ведь целители не специализируются на заклятьях, да и зачем бы она стала что?то такое с ним делать? Никакого заклятья не было. Он хочет арестовать Роми из чувства долга, все логично.