— Да ну? — прищурилась Эрмоара. — Это никуда не годное тело оскорбляет мое эстетическое чувство! Никакой сексапильности… Вот скажи, афарий, ты хотел бы заняться со мной любовью?
Итак, алкоголь ударил ей в голову. Этого следовало ожидать.
— Видите ли, вы мне внушаете глубочайшее искреннее почтение… — промямлил слегка взмокший Титус. — Боюсь, что уважение к вам никогда не позволило бы мне… воспользоваться…
Эрмоара расхохоталась:
— А ты не бойся, в таком виде я любовью не занимаюсь. Отвратная рожа… — Она скорчила гримасу. — А так еще отвратней, смотри! Оценил? Можно и еще хуже…
В течение некоторого времени пожилая дама гримасничала перед зеркалом, себя не щадя, а Титус удрученно наблюдал за ней.
Это он ее напоил, он и никто другой… Значит, ему и влетит.
Пресытившись бесхитростным развлечением, глава торгового клана До?Энселе огляделась, сорвала со стены одну из магических ламп и швырнула в зеркало. Плачущий звон осколков. Лампа тоже разбилась, «виноградины» раскатились по всей комнате, однако продолжали мягко сиять.
— Вот так! — Эрмоара с торжеством ухмыльнулась.
— Госпожа, простите меня, но вы пьяны. Вам ни в коем случае нельзя покидать гостиницу, пока не протрезвеете! Всякое может случиться, тем более здесь, в Нижнем Городе…
— Я протрезвею, когда захочу. — Она пошатнулась. — В любой момент. Просто мне нравится такое состояние!
Интересно, как ей удается сохранять репутацию трезвенницы?.. Титус отметил, что никто из прислуги не примчался на шум. Очевидно, госпожа не в первый раз откалывает подобные номера. Привыкли.
— Знал бы ты, афарий, до чего дерьмово, когда тебя кинут, — прошептала вдруг Эрмоара с пьяной горечью. — Совсем ни за что кинут…
Ага, сейчас ее развезет. Титус тоже чувствовал себя слегка пьяным, хотя не проглотил ни капли.
— Я понимаю, у богатых людей свои затруднения, — заговорил он с оттенком назидания, ибо ощущал свое нравственное превосходство над расклеившейся богачкой. — Кинут или не кинут, будет или не будет сверхприбыль, куда выгоднее вложить капиталы… А нищие в это время вымаливают милостыню! Поделитесь с ними, госпожа, и вам сразу полегчает. У вас есть все — золото и дворцы, полчища слуг, власть…
— Власть! — фыркнула Эрмоара. — С одной наглой девчонкой не могу разобраться.
— Выберите кого?нибудь другого До?Энселе много.
— Я не хочу кого?нибудь другого! Я хочу Роми. Она так эстетична… Я привыкла выигрывать, афарий. Даже интересно, когда не можешь выиграть сразу. Это захватывает. Но я все равно добьюсь своего, всегда побеждать — это мой принцип.
— Я должен идти, госпожа, мне еще к наставнику с докладом. Позвать кого?нибудь, чтобы вас уложили в постель?
— Принеси мне еще такой выпивки! Я тебе заплачу.
— Госпожа, я не хочу вас спаивать, — с отчаянием произнес Титус. — Это было бы аморально…
— Да тебе слабо меня споить, афарий! Ладно, пора трезветь… Неохота, но надо.
Выражение лица Эрмоары неуловимо изменилось, стало холодным и собранным. Уже другим тоном она спросила:
— Когда ты сможешь устроить мне встречу с Роми?
Ага, протрезвляющее заклятье, сообразил оторопевший вначале Титус. Эрмоара носит специальный амулет, позволяющий ей мгновенно трезветь по собственному желанию. Не каждый маг сумеет такой изготовить, и стоят эти штуки баснословно дорого… Титус также слыхал, что их приходится достаточно часто обновлять, но для Эрмоары с ее миллионами это не расходы.
— У тебя отнялся язык, афарий? — насмешливо осведомилась она.
— Да… Нет, госпожа, я задумался. Когда вам будет удобно подняться в Верхний Город?
— Когда заработают эскалаторы. Пользоваться канатной дорогой или паланкином я не могу — морская болезнь. Этой хворью меня наградил Паяминох, так что никакая магия не поможет. И карабкаться по лестницам не смогу. Я ведь уже старая женщина, у меня слабое здоровье…
«Поменьше пей», — мысленно посоветовал Титус.
— Насчет эскалаторов неясно, госпожа. Великая Нэрренират прогневалась, ибо Департаменту Жертвоприношений до сих пор не удалось найти ее избранную жертву.
— Придурки… — процедила Эрмоара и грязно выругалась в адрес Департамента. Впрочем, Титус уже привык к ее манере выражаться.
Впрочем, Титус уже привык к ее манере выражаться.
— А что, если я предложу Романе прогуляться по Нижнему Городу? Это можно устроить в следующий выходной.
— Хорошая идея. Но учти, тебе нелегко будет уговорить ее. У нее тоже морская болезнь, по канатной дороге нельзя… И еще она боится больших лестниц. На эскалаторах она обычно зажмуривает глаза и держится за перила.
— Как же тогда быть? — он призадумался.
— Возьми вот это.
Эрмоара достала из кармана коробочку. Внутри, на белом бархате, лежала маленькая золотая булавка.
— Воткнешь ей эту штуку в любую часть тела, можно через одежду. Она ничего не почувствует. Это не повредит ей, заклятье тут чистое, без остаточного эффекта. Потом выведешь ее за ворота и спуститесь в Нижний Город. Она будет беспрекословно подчиняться. Как только вытащишь булавку, Роми очнется. Но смотри, если ты воспользуешься этим, чтоб ее трахнуть — твоя смерть будет страшной, афарий. Очень страшной.
— Я никогда бы не воспользовался, — нахмурился Титус. — Не из?за ваших угроз, а потому, что у меня нравственные принципы…