— Вот и прекрасно, — кивнула Эрмоара. — Проваливай, афарий.
Поклонившись, Титус вышел. Секретарь проводил его до парадной двери. Возле крыльца дежурили охранники — еле намеченные тени среди неряшливого темного кустарника. Трое или четверо. Маловато у Эрмоары охраны… Или их гораздо больше, но остальные спрятались так хорошо, что даже он, афарий, не замечает их присутствия?
Серп Омаха немного увеличился в размерах, Сийис все еще оставалась полной и круглой. Титус быстро шагал по улице, мешочек с золотом оттягивал карман его рясы. Целое состояние! Этого хватит, чтобы завести собственную лавку где?нибудь в Нижнем Городе… Вдруг он остановился, ошеломленный подозрением: не означает ли это, что Эрмоара До?Энселе его подкупила?.. Да нет, зачем бы… Ведь она уже заплатила Ордену за эту работу.
Деньги пойдут на накладные расходы, как она велела, а остаток… можно раздать нищим… или передать брату?казначею Ордена… или отложить на черный день… Казалось, дома Нижнего Города ухмыляются во тьме, потешаясь над его внутренними терзаниями — такое же чувство преследовало Титуса много лет назад, когда он был нищим мальчуганом, но в ту пору у него в карманах не звякало ни гроша, а сейчас наоборот.
Глиняный Квартал. Тут стояли трех?четырехэтажные глинобитные дома с шершавыми стенами, лишь кое?где прорезанными, расположенными вразброс окошками. Издали доносилось хоровое пение. Рядом, за углом, прозвучал короткий панический крик.
Титус одним прыжком оказался возле угла, выглянул: посреди улицы топтались три человека, еще один лежал на земле. Грабеж. Он бесшумно скользнул вдоль стены и, сориентировавшись, кто жертва, а кто грабители, стукнул одного из них ребром ладони по шее. У второго выбил блеснувший нож. Оборванец бросился наутек. Первый, получивший удар, со стоном сел на землю.
— Вы афарий? — дрожащим голосом спросила жертва.
Немолодой мужчина. Судя по одежде, лавочник. От него резко пахло потом. Лежавшая ничком толстая женщина зашевелилась и с кряхтением поднялась на ноги.
— Они совсем обнаглели, — пожаловался мужчина. — Убейте разбойника, он угрожал мне ножом!
Он попытался пнуть грабителя, тот на четвереньках пополз прочь.
— Не надо творить насилие, — удерживая лавочника, с мягкой укоризной возразил Титус. — Нельзя никого убивать. Возможно, завтра эти несчастные одумаются и сойдут с преступной стези.
— Тогда поймайте его и сдайте городской страже! — потребовал спасенный.
— Стражники могут его избить, а насилие порождает насилие.
Грабитель встал и нетвердо побежал в темноту.
Грабитель встал и нетвердо побежал в темноту.
— Да ведь он убегает! — сердито крикнул лавочник.
— Я не судья, — с достоинством произнес Титус. — Мы, афарии, иногда применяем силу, но никого не судим. Лучше ступайте поскорее домой, пока на вас опять не напали.
Он зашагал дальше. Вслед ему выругались. Афарии привыкли к людской неблагодарности, так что его это не удивило.
Хор печальных голосов звучал все ближе и ближе. Титус уже мог разобрать слова: «Светлая Омфариола!.. Добрая Омфариола!..» Служба в храме великой богини Омфариолы, этот храм где?то рядом, на стыке Глиняных Кварталов и Золотого парка. Наверно, очередное жертвоприношение.
У жертвы, которую избирала Омфариола, отрезали левый мизинец и левое ухо — в знак признательности богине за ее бесконечную доброту. Ее жрецы утверждали, что сей ритуал полон глубокого сокровенного смысла, и каждый должен самостоятельно постичь сей смысл, а подсказку дала сама богиня, изрекшая однажды, что люди научаются ценить добро, лишь оторвав от себя нечто воистину ценное. «Светлой» и «доброй» Омфариолу величали ее приверженцы. Другие боги Панадара, а также вольнодумцы из Верхнего Города, называли ее между собой «Чокнутая Омфариола».
Озаренный сиянием храм мелькнул в просвете меж двух глинобитных коробок. Вокруг толпились поклонники Омфариолы в белых одеждах, по лестнице медленно поднималась процессия. Титус прошел мимо, не задерживаясь.
Наставнику он рассказал о своей второй беседе с Эрмоарой уклончиво, опуская шокирующие детали. Упомянул, что госпожа До?Энселе питает некоторое пристрастие к спиртному и пользуется протрезвляющим заклятьем — Магистр на это заметил, что на главе торгового клана лежит громадная ответственность, бедной женщине нужна хоть какая?то отдушина… Не страшно, если она иногда пропустит рюмочку?другую винца. Титус так и не рискнул признаться, что угостил ее «особым» Цведония.
— Но скажи, мальчик, изысканная культура ее речи все?таки произвела на тебя впечатление? — глядя на него с усталой доброй улыбкой, полюбопытствовал Магистр.
— Произвела… — прошептал Титус.
— Пожалуйста, сделай все, о чем она просит. Я дам тебе в помощники брата?исполнителя Гания, он только что завершил обучение. Он внедрится в университет как раб и будет денно и нощно следить за Тубмоном и Атхием, докладывая тебе обо всем. А ты работай с Романой. Выбор наследника для бизнеса До?Энселе — дело серьезное. Если Эрмоара назначит не того человека, в будущем это пагубно скажется на экономике Панадара. Будь осмотрителен, Титус, не подведи!
Солнце почти село. В этот час улицы Нижнего Города особенно многолюдны: дневное население все еще бодрствует, ночное — воры, куртизанки, разного рода прожигатели жизни — понемногу начинает выползать из своих нор. Шертон разминулся с компанией гуляк. Следом за ней настырно ковыляло черное насекомое величиной с собаку, множество членистых ножек оставляло в пыли хаотичную рябь. «Тень должника».