— Роми, ты дальше не ходи. Вы все лучше подождите здесь, с Палатой Нищих я разберусь сама.
Привстав на задних лапах, она обрушила на дверь передние. Одного удара хватило. Нэрренират протиснулась в проем. Оставшиеся в коридоре успели заметить Благодетеля на троне, еще каких?то людей, враз обернувшихся. Раздался скрежет, и обзор заслонила задняя стенка шкафа из мореного дерева.
— Сасхан, я пришла за тобой! Тишина. Разноголосый вопль.
— Не?ет! — крик, почти нечеловеческий, переходящий в животный визг. — Это делал не я! Не я?а?а!..
Шертону показалось, что он узнал голос Сасхана Благодетеля.
— Почему она сказала, чтоб я не ходила дальше? — прошептала Роми, сжимая рукоятку меча. Запреты всегда вызывали у нее протест.
— Она не хочет, чтобы ты это увидела, — подсказал Лаймо.
Он тоже вытащил меч из ножен за спиной, а левой рукой стиснул в кармане бесполезный здесь панадарский амулет?оберег, загадав желание: пусть ему не придется ни с кем сражаться.
— Чтобы я увидела что?
— Как она сожрет их.
Грязный коридор озаряли запыленные, окруженные мошкарой масляные лампы, расставленные в нишах. Расплывчатые тени слегка подрагивали. С белого потолка на людей отрешенно взирали лепные маски и розетки.
Иногда вдали мелькали мечущиеся силуэты, но к группе у входа в тронный зал никто не приближался. Из?за шкафа доносились крики, визг, топот, хруст костей. Роми боролась с желанием сесть на пол и заткнуть уши, колени у нее дрожали.
— Мы не можем уйти, — сказал Шертон. — Не приведи Создатель, чтоб она опять во что?нибудь вляпалась… Мы должны поскорее доставить ее в Панадар, иначе Панадару конец.
Оборвался последний крик. Послышалось чавканье, потом — приближающиеся тяжелые шаги. Означать это могло только одно: Нищая Халгата осталась без революционного правительства.
Глава 6
Они задержались в Суаме еще на несколько дней, пока артель рабочих делала по чертежу Шертона ломовую подводу. Сторонники Сасхана разбежались: никто не хотел стать добычей Нэрренират, быстрой, беспощадной, неуязвимой для холодного оружия. Богиня рыскала по городу в поисках Титуса, однако афарий успел исчезнуть. Заодно она отлавливала разбойников — а иногда принималась гоняться за зильдами. Горожане испытывали перед ней суеверный ужас.
В столице не осталось ни прежней знати, ни должностных лиц, назначенных Высшей Палатой Нищих. Никаких представителей власти. Привыкшие жить под гнетом страха люди — уцелевшие торговцы, ремесленники, подмастерья, наемные работники — робко выходили на улицы, двигались, стараясь держаться поближе к стенам, к спасительным дверным проемам, настороженно озираясь. Раньше тут всякое бывало. Однажды двое лучников из числа приближенных Сасхана поднялись на верхние мостики и побились об заклад — «кто больше дураков настреляет». А случалось, прямо средь бела дня насиловали женщин. Грязный, разграбленный, изуродованный город был населен запуганными и сломленными людьми, почти разучившимися улыбаться.
Перед отъездом к Шертону пришла делегация от цеховых и торговых старшин: его просили стать правителем, поскольку его советы помогли как ни на есть наладить жизнь в Суаме, да и страшный адский зверь его слушается (точнее, горожане считали, что слушается).
Отказавшись, Шертон предложил им отправить посольство под белым флагом навстречу армиям Либны и Мотони. Видимо, Халгату ожидало разделение на провинции и присоединение к соседним странам — другого пути нет. Бесславный конец для суверенного государства, зато регулярные войска истребят рассеявшихся по округе разбойников, и опять начнется нормальная жизнь, с производством и торговлей. Он посоветовал халгатийцам встретить чужих генералов, как освободителей, тогда для мирных жителей осложнений не будет Посовещавшись, старшины согласились, что это пусть и незавидный, но выход.
Над Суамой висел утренний сероватый туман, теплый, как парное молоко. Панадарцы и Бирвот вышли из трактира, где снимали комнаты, во двор. Ночевавшая под открытым небом Нэрренират маячила в тумане жутковатой черной глыбой. У крыльца топтался Паселей с котомкой за спиной.
— Прощайте, — кивнул ему Шертон.
— Так я, значится, с вами пойду, — возразил сторож. — У меня ведь никого больше нет, кроме Най… кроме нее. За зверинцем парни присмотрят, покуда новые хозяева не появятся. Половину тех денег, что вы мне дали, я на прокорм зверья оставил, чтобы все по чести. Вы уж меня не гоните, кроме нее у меня ни одной близкой живой души нет, никого на этом свете…
— Нам предстоит трудное путешествие, Паселей. Мы должны покинуть ваш мир и вернуться туда, откуда пришли.
— Я вам не буду обузой. Столько мы с ней обо всем разговаривали…
— Мы не можем взять вас с собой.
— Шертон, я не вижу ни одной причины, по которой мы не можем взять его с собой, — вмешалась богиня, выдвинув из тумана клиновидную голову.
— Ты думаешь? — Понизив голос, Шертон добавил: — Он уже стар.
Наше солнце его убьет.
— Во?первых, если кое?что подправить, солнце ему не повредит. Во?вторых, тело можно омолодить. Паселей, ты идешь с нами.
— Надо купить для него гувла, — сдался Шертон.
— А я уж сам купил, — старик показал на печального одра у коновязи.