— Нет, он понимает, что мы можем все это сделать. Не успеет отряд его взять. Да и полицейских зря беспокоить не стоит. Возможно, никакой это и не террорист, а обычный сумасшедший или человек, судьбой обиженный. Подождем…
Петр Михайлович вынул из кобуры под пиджаком револьвер, положил его на стол и задумался, глядя в окно. Длинные пальцы барабанили по столу, взгляд блуждал где-то в сумеречных далях — за окном уже мало что можно было рассмотреть.
— Я вот думаю, что Тимирязев и Воскобойников связаны гораздо сильнее, чем может показаться с первого взгляда, — заявил он после долгой паузы, словно разговаривая сам с собой. — Но окончательных доказательств нет. И найти их я никак не могу. Наверняка знает об этом убийца… Или убийцы. Может, что-то слышал и тот тип, что звонил вам, — поэтому хочет поговорить со мной. Ведь…
Закончить мысль шерифу не дали. Телефон оглушительно затрезвонил — Рыков даже вскочил со стула. Я потянулся к трубке, но Голицын жестом остановил меня. Он не торопясь поднялся, включил звукозаписывающую аппаратуру, добавил усиление звука на телефонном аппарате и только после этого взял трубку.
— Алло?
— Мне нужен шериф. — Звуки прерывались бульканьем, словно говоривший набрал в рот воды. Скорее всего так оно и было — голос волей-неволей изменится, а хитроумному анониму того и надо.
— Я вас слушаю.
— Вы Голицын?
— Да. Я — князь Голицын.
— Вы-то мне и нужны, князь.
— По какому вопросу?
— Хочу рассказать вам о том, как убили Воскобойникова и Тимирязева. Во всех подробностях. Но без свидетелей. Ни одной ищейки кругом! Не у вас на участке и не там, где вы сможете меня поймать, а в том месте, которое я выберу сам.
Голицын задорно подмигнул нам — причем смысл его подмигивания я не совсем уяснил. Радоваться вроде было особенно нечему.
— Вы меня слушаете? — забеспокоился аноним. — Любая попытка обмануть меня приведет к срыву переговоров.
— Я вас внимательно слушаю, — успокоил незнакомца Петр Михайлович. — Стало быть, вы хотите только поговорить? Дать информацию? Никаких дополнительных требований к шерифу или к полиции у вас нет?
— Вы должны быть один. И не должны пытаться меня поймать. Полиция здесь вообще ни при чем.
— Как вы себе представляете нашу встречу?
— Придете в то место, которое я укажу, без оружия.
— Позвольте, я гражданин и офицер — расставаться с клинком для меня позорно.
— Вы хороший фехтовальщик и с клинком можете принудить меня следовать за вами.
Голицын вновь улыбнулся нам.
— А у вас, возможно, есть несколько друзей с дубинками. Или огнестрельное оружие — то самое, которое было пущено в ход, когда убили ваших знакомых. Как мне убедиться в серьезности ваших намерений? В вашей искренности и желании помочь нам?
— Я выдам огнестрельное оружие. Скажу, где находится тайник, в котором спрятана винтовка Воскобойникова.
Вы убедитесь, что она там — и, значит, у меня ее нет. Согласитесь, если я знаю, где винтовка, то могу рассказать много интересного.
Рыков сделал охотничью стойку. Вернуть похищенную армейскую винтовку — если не половина дела, то значительная его часть. Убитых не воскресишь, поэтому человек без чести и совести, разгуливающий с армейской автоматической винтовкой, — наша основная головная боль на сегодняшний день. Голицын, напротив, погрузился в глубокие раздумья.
— Стало быть, вы согласны выдать винтовку? — спросил он после паузы. — Я правильно понял?
Звонивший тоже сделал паузу, потом сказал:
— Если вы дадите слово чести, что встретитесь со мной на моих условиях. Естественно, причинять вам какой-то вред не в моих интересах.
— Мне надо подумать, — объявил Петр Михайлович.
— Думайте, но не слишком долго. Как бы не передумал я. — Незнакомец шумно сглотнул и забулькал чем-то — не иначе, подливал в рот воды.
— Перезвоните через четверть часа, — сказал Голицын и повесил трубку.
Спустя минуту телефон зазвонил снова — но не городской, а внутренний, «вертушка». По нему мы держали связь с полицией, контрразведкой, городской управой.
— Засекли. — Суровый бас звучал так деловито, что невольно становилось смешно. — Частный дом в Северном жилом массиве. Как вы и просили, Петр Михайлович, посылать никого не стали. А зря, по-моему. Он на чужую линию подсел. Надо было колодцы обшарить. Поймали бы.
— Спасибо, Савелий, — поблагодарил Голицын. — Всякое бывает — может, и с домашнего телефона звонил или от соседей. А может, подключение сложнее. Зачем в колодце сидеть, когда провода можно метров за сто вывести — когда вы их найдете? Чужая душа — потемки.
— Проверить дом?
— С выездом на место? Нет, не стоит. Но если дадите информацию о хозяевах, будем признательны. Район вне нашей юрисдикции.
— Информацию дать проще простого. Мы уже картотеку подняли. Адрес: проспект Космонавтов, сорок четыре. Номер телефона: сорок, восемьдесят два, семьдесят семь. Дом принадлежит купцу Аграфенову, который там и проживает с семейством. И лавка у него имеется при доме. Второй этаж с отдельным входом снимает инженер Слойкин. Телефон, с которого звонили, стоит в лавке, параллельный — в комнатах Аграфенова.
— Лавка работает круглосуточно?
— Такой информации у нас нет.