— Да что вы себе позволяете…
— Молчать.
Островой счел за лучшее подчиниться и закрыть рот. Он может вызвать меня на дуэль — потом. Может подать в суд. Но никогда этого не сделает. Не скажу, что я научился разбираться в людях с первого взгляда, но этот тип явно занимает не свое место. Как такое случается? Не знаю… Увы, недостойные люди встречаются и в высших эшелонах власти — злой случай, подхалимство и двуличность способны на многое.
По телефону я набрал шерифский участок Южного округа и сообщил о возникших проблемах. И словно воочию увидел, как пожилой шериф Лосев укоризненно качает головой. Впрочем, решения моего он оспаривать не стал — это полностью противоречило бы шерифской этике.
— Делай как знаешь. Мы подтверждаем твои полномочия и разрешаем вести расследование на нашей территории, — буркнул он стандартную фразу. — Помощь нужна?
— Я бы не отказался. Ситуация сложная.
— Сейчас пришлю помощника, — проворчал Лосев и отключился.
Руденко между тем загнал отстраненного начальника аэропорта в комнату отдыха, отобрав у него клинок, и потребовал у гражданки, оказавшейся главным бухгалтером аэропорта, вызвать заместителя начальника, главного инженера, диспетчера — словом, любого, кто мог дать нам всеобъемлющую информацию о рейсах из аэропорта и состояния дел в нем этой ночью.
Дежурный по аэропорту, к счастью, не успел смениться — его-то мы и взяли в оборот. Выяснилось, что после полуночи взлетели пять самолетов. Один регулярный рейс в Москву, второй регулярный рейс в Константинополь, чартерный рейс в Берлин, чартерный рейс в Астрахань и частный рейс в сторону Владивостока с посадками в Екатеринбурге и Иркутске.
Руденко взялся за дело профессионально. Дежурный дрожал и потел под его взглядом — похоже, был в чем-то виноват.
— Сопроводительные документы. Списки пассажиров. Данные компаний, фрахтовавших чартеры. Все документы на частный рейс, — требовал Матвей. — Быстро, не задумываясь — ваши действия или бездействие могут быть расценены как противодействие следствию.
Все документы на частный рейс, — требовал Матвей. — Быстро, не задумываясь — ваши действия или бездействие могут быть расценены как противодействие следствию.
Дежурный выкладывал на стол журналы, папки с документами. Мне повезло, что Руденко понимал что-то в транспортной специфике. Рассчитывать на искреннюю помощь работников аэропорта в сложившейся ситуации вряд ли стоило, а сам бы я в журналах не разобрался.
Тем временем я собирал ночных рабочих, задержавшихся в аэропорту. К сожалению, большая часть их уже разошлась, за некоторыми посылали нарочных, некоторым звонили домой. Самый большой интерес вызвали у нас чартеры и частный рейс — протащить бесчувственного человека или непроверенный негабаритный груз на рейсовый самолет, по уверению дежурного, совершенно невозможно. Частный самолет или чартер — дело другое.
Кое-что интересное сообщила мне пожилая уборщица территории — баба Фрося, как представил ее дежурный по аэропорту.
— В самолет маленький, что три дня тут стоял, два ящика деревянных затаскивали — ну сущие гробы, — рассказала женщина. — С одного что-то натекло — бетон мыть пришлось.
— Кровь? — спросил я.
— Нет. Не знаю что. Дрянь какая-то, как с покойников течет.
— Может, просто вода? Или, скажем, рассол?
— Может, и рассол. Только не видела я, чтобы селедку в таких ящиках возили или, к примеру, капусту. Да еще и на самолетах, — заявила баба Фрося.
Два ящика — это интересно и не вполне понятно. В один вполне могли уложить накачанного наркотиками Петра Михайловича. А что во втором? Он мог служить просто для отвода глаз или туда могли засунуть второго похищенного. Только вот кого?
Другие рабочие и служащие ничего внятного мне не сказали — то ли не видели ничего подозрительного, то ли боялись своего начальника. Мы завтра отсюда уйдем, а им, возможно, с ним работать. Хотя, прямо скажем, я сомневался, что Островой будет по-прежнему занимать должность после окончания нашего расследования. Хорошо для него, если под суд не пойдет.
— Документов на груз частного рейса нет, — сообщил мне Руденко, когда я закончил допрос работников аэропорта.
— А должны быть?
— Конечно. Обязательно. Груз декларируется, сотрудники службы безопасности аэропорта осматривают самолет, независимо от того, куда он следует и кому принадлежит. Кто мешает террористам зафрахтовать самолет, уложить в него пару бомб по нескольку центнеров, а потом сбросить их на город или важный стратегический объект? Даже если самолет летает только на местных рейсах…
— Вызовите представителей службы безопасности аэропорта, — приказал я дежурному. — Почему их до сих пор здесь нет?
— Так Новичков болеет уже неделю, а Черкасского Островой отпустил вчера вечером, — дрожащим голосом ответил дежурный. — Тот жаловался, что у него переработка большая идет.
— То есть вы хотите сказать, что выпустили частный самолет без досмотра? — помрачнел Руденко.
— Приказ начальника аэропорта… — печально ответил дежурный.
К нам присоединялись новые люди. Прибыл начальник транспортной полиции города Андрей Андреевич Баль, высокий пожилой человек с пышными бакенбардами и седой головой. С Балем мы познакомились всего неделю назад, когда я участвовал в досмотре железнодорожного состава, перевозившего груз, принадлежащий депутату городской Думы Щербакову.
Поскольку депутат — лицо, облеченное доверием народа, простого полицейского наряда оказалось мало, и пришлось вызывать шерифа. С грузом все оказалось не так ладно, как хотелось бы, провозились мы часа три. Потом полицейские продолжили работу, а я отбыл на происшествие в рабочем квартале. Начальник транспортной милиции мне понравился — хоть и пожилой, расследование он вел на удивление четко, а меня запомнил сразу: имя, должность, фамилию… Профессионал.
С Балем прибыли еще два инспектора. Одного мы отправили осматривать территорию аэропорта и ангары, другой остался в кабинете. Сразу после транспортных полицейских в кабинет вошел и помощник шерифа Южного округа Фёдор Толстухин.