— Пустырь, я так понимаю, неподалеку от Кольцевой? То есть от дома Воскобойникова?
— Минут десять ходьбы. Почти рядом.
— Тимирязев что там делал?
— Домой возвращался. Соседями они с Воскобойниковым были. Ну, не совсем соседями, но жили неподалеку. И знакомы, я так понимаю, еще с детства. Слушай, ты работай с документами, дело читай. Там почти все написано.
Я вернулся к содержимому папки, открыл личное дело Воскобойникова — потомственного дворянина, владельца чаеразвесочного завода и нескольких магазинов, а также жилого дома в центре города, квартиры в котором он сдавал. Вдовец, вместе с ним проживал сын — Илья Архипович Воскобойников. Это обстоятельство меня сразу заинтересовало — Костя о сыне убитого молчал. Надо полагать, в подозреваемых он не числился, хотя, как известно, если взрослый сын живет вместе с отцом под одной крышей, случается всякое.
Помимо того, что Архип Агафонович был совсем не беден, он получил весьма приличное образование в Ростовском инженерно-строительном институте. Впрочем, по специальности почти не работал — разве что проектировал собственные магазины, но об этом в деле сказано не было. Сразу после обучения в институте и службы в армии — в строительных войсках, естественно, — Воскобойников открыл собственное дело — тот самый чаеразвесочный завод, который давал ему основной доход и поныне. Поскольку с армейских премиальных такой завод нипочем не открыть, было ясно, что Воскобойников либо получил хорошее наследство, либо продал большой земельный участок — потомственное дворянство указывало на то, что Архип Агафонович из рода крупных землевладельцев.
Воскобойников вел активную светскую жизнь — числился председателем двух попечительских обществ, помогающих дому-интернату, где воспитывались дети-сироты, и стоматологической поликлиники для крестьян. Еще одно указание на то, что Воскобойниковы — из помещиков. Должность в попечительском совете стоматологической поликлиники явно досталась Архипу Агафоновичу по наследству — отец заботился о крестьянах, работающих на его земле, а сыну было неловко отказываться от обременительной, но почетной обязанности.
Помимо прочего, Воскобойников достиг больших успехов в фехтовании. Еще в молодости он участвовал в поединках на первенство города и занимал призовые места среди лучших фехтовальщиков, а сразу после армии получил звание мастера школы серебряной розы. Все бы ничего, только дуэлей, в которых он участвовал, было слишком много — неприлично много для мастера такого уровня. Ведь всем известно, что настоящий мастер выиграл тот бой, который не состоялся. И убитых в поединках хватало — не всегда дуэлянты дрались только до крови, как это принято у взрослых людей.
Дважды дуэли, на которых дрался Архип Агафонович, разбирал суд чести, но оба раза выносил оправдательное определение.
Следователи поработали неплохо: помимо официального досье, в дело были вложены несколько газетных вырезок — преимущественно светская хроника. В этих вырезках Воскобойников представал блестящим кавалером и покорителем женских сердец. Если учесть, что жена его умерла больше десяти лет назад и траур по ней Архип Агафонович не соблюдал, жизнь его была насыщена событиями.
Одним словом, Воскобойников был личностью сложной и разносторонней — врагов у него наверняка хватало. И какой-то из них, зная, что на дуэли ему мастера школы серебряной розы не одолеть, вполне мог всадить в грудь врагу заряд картечи из самострела.
Я уже собирался задать еще несколько вопросов Рыкову, который напился чая и подобрел, когда в дежурку стремительно, словно желая застать там постороннего человека, вошел Голицын.
— Бездельничаете? — спросил он.
— Изучаю дело по двум недавним убийствам, — отрапортовал я.
— Давно нужно было это сделать, — буркнул Петр Михайлович. — А то ищите сами не знаете кого.
Здесь наш шеф был не вполне прав. Дело вел он, помощником его по этому делу был Рыков, и мы с Еремеем не должны были вмешиваться. Хотя, конечно, когда случаются такие серьезные происшествия, все сотрудники шерифского участка могут проявить больше инициативы… Словом, спорить я не стал — начальник всегда прав. Особенно такой начальник, как Голицын.
— Кофе хотите? — спросил шерифа Рыков, снимая с полки его чашку.
— Я пил чай дома. Но можно и еще. Только покрепче заварите. А моя супруга вам гостинец передала. — Голицын вынул из портфеля сверток, в котором оказались румяные и еще теплые пирожки.
Марфа Васильевна серьезно относилась к работе мужа. И о подчиненных его не забывала, хотя в ее обязанности кормить нас, конечно, не входило. Но доброта и внимательное отношение к окружающим, видно, или есть в человеке, или нет. Казалось бы, кто мы для богатой светской дамы? Подчиненные мужа, не более того. Но госпожа Голицына всегда старалась, чтобы мы были накормлены и обогреты. Может быть, это тоже наследственное? Так же ее предки заботились о своих людях — дружинниках, мастеровых, хлебопашцах…
Да и Голицын — демократ. Мог бы на обед и на ужин в свой ресторан ездить или приказать, чтобы ему обед привозили. Но никогда не погнушается с нами чая выпить — если на самом деле хочет.
Но никогда не погнушается с нами чая выпить — если на самом деле хочет.
— Будем ждать, пока этот тип позвонит? — спросил я шерифа. — Может быть, подключим полицию, посадим отряд быстрого реагирования на телефонную станцию…