— Со мной все в порядке, Артем. Что случилось — пока не понял. Напали всем скопом. По-моему, кто-то дал им приказ и подгонял потом снизу.
— Как выглядел главарь?
— Понятия не имею. Я его ни разу не увидел. Извини, что пришлось побеспокоить — но не хотелось сидеть здесь, как крысе в норе. Я не один — со мной гражданка Америки.
— Гражданка Америки? — В глазах Свиридова зажегся профессиональный интерес. Естественно, присутствие Гвиневеры — совершенно новая карта, меняющая весь расклад.
— Да. Она прилетела сегодня.
— И что вы здесь делали? — Артем спросил, потом потупился — вопрос, вообще говоря, был бестактным, хоть он и находился при исполнении.
— Гуляли, — коротко ответил я. — На нас напали на улице. В подъезде мы заняли оборону. Нападавших было семеро. Мне удалось взять только пятерых.
Еще одна машина остановилась около подъезда.
Еще одна машина остановилась около подъезда. На лестнице послышались шаги.
— Нельзя ли для прогулок подальше выбрать закоулок? — Свиридов бессовестно цитировал Грибоедова, зная, что на это я не обижусь. А выжать из меня максимум информации он имел возможность только сейчас — один на один, как старый знакомый. При других полицейских чинах я, естественно, не скажу ничего, что может повредить моей репутации или репутации девушки. Конечно, я не скажу этого и Свиридову — но по крайней мере могу намекнуть, было ли в нашей прогулке что-то необычное, дали ли мы повод нападавшим вести себя так…
— Нам захотелось пойти именно сюда, — как можно мягче сказал я. — Поверь, если бы я знал, почему они решили напасть на нас, рассказал бы тебе. Особенно после того, как пришлось отрывать вас от дел.
— Вечер спокойный. — Артем щипнул себя за ус. — А тебе мы всегда рады помочь.
На лестнице появились санитары с винтовками — закинув оружие на плечо, они поднимали с земли раненых и тащили их в машины. Еще два офицера поднялись к нам на площадку.
— Господин Волков, вам нужна медицинская помощь? — поинтересовался молодой ротмистр — кажется, его фамилия была Федоренко, но я бы не поручился — с ним непосредственно работать не доводилось.
— Думаю, нет.
Оглянувшись, я увидел робко стоящую в углу Дженни с мокрым полотенцем в руках. Еще раз протер лицо — кровь остановилась, хотя болело сейчас сильнее, чем прежде. Боль стала ноющей.
— Вы намерены предъявить обвинения напавшим на вас жителям?
— А вы как думаете? — усмехнулся я. — Вы считаете, что между нами произошло недоразумение, о котором я предпочту забыть? Они напали на меня без повода — правда, возможно, у них были какие-то далекоидущие причины.
— Это решит суд, — холодно ответил ротмистр. Возможно, я ответил слишком резко, и он обиделся. — Вы желаете принять участие в расследовании происшествия лично?
— Нет, спасибо. Если вы не возражаете, мы отправимся домой. Нападение было неспровоцированным, сказать мне нечего. Кроме того, что я уже сообщил майору Свиридову.
Дженни вновь протянула мне полотенце, и я опять протер лицо. Все не так уж плохо. Никто не умер, не было стрельбы…
— Вы на машине? — спросил Артем.
— Нет.
— Отвезти вас?
— Не стоит, спасибо.
Мы и так оторвали от работы слишком многих людей — заставлять полицейских везти нас домой на служебной машине просто неприлично.
На улице Дженни тихо спросила:
— Они отпустили тебя, потому что ты служил в полиции?
— Нет, — вздохнул я. — Тем более в полиции мне служить не доводилось. Я работал помощником шерифа — это совсем другое ведомство и другой статус. Любого гражданина в данной ситуации отпустили бы без проблем — если ты имеешь в виду процесс дознания.
— Почему?
— Потому, что он всегда явится к следователю — когда возникнет необходимость. Я сказал все, что знал и что может им пригодиться. Теперь они будут допрашивать арестованных жителей.
— С применением спецсредств? — Дженни, похоже, боялась услышать ответ на свой вопрос.
— Зависит от обстоятельств. Детектор лжи, вообще говоря, могут применить. Если ты имеешь в виду пытки — то, конечно, нет. Они давно не практикуются, что бы ни сочиняли у вас в Америке.
— Насколько давно?
— Лет тридцать — точно.
Мы направились к автомобильной дороге — в сторону, противоположную той, откуда пришли. Уже в следующем дворе все было совершенно спокойно — никто не высовывался в окна, привлеченный звоном оружия и сиренами полицейских автомобилей, не закрывал плотнее двери и не старался сделать вид, что его нет дома. Из распахнутых окон лился свет, доносились запахи жареной картошки, тушеной капусты, борща… Играла музыка — один навязчивый пошлый мотивчик буквально преследовал нас. Видно, его транслировали по радио. А может быть, это был особенно любимый сейчас жителями шлягер. Как правило, в рабочих кварталах не слишком любят Моцарта или Вагнера. Но, опять же, чего только не слушают и не смотрят граждане, когда не боятся, что об этом узнают другие…
На магистрали, связывающей центр и Железнодорожный район, мы поймали такси за пять минут. Можно было вызвать его и по телефону, но я решил, что проще остановить машину, чем ждать, когда она прибудет.
Дженни притихла — устала и была потрясена. Мне тоже не очень нравилось, как начался первый день ее визита. Мои земляки проявили себя во всей красе… Просто нарочно не придумаешь — можно год бродить по разным трущобам и не найти никаких приключений, а тут — не успела приехать, и такой скандал.