Хотя шериф ничего не заказывал, кроме перцовки, сразу после водки половой принес две глубокие глиняные плошки с огнедышащим супом-харчо, блюдце с крупными маслинами и графин с водкой — на этот раз прозрачно-белой. Петр Михайлович пить больше не стал, с наслаждением принялся есть суп-харчо. Я последовал его примеру. Готовили в «Погребке» отменно. И под морозную погоду меню подходило как нельзя больше.
Когда с харчо было покончено, Петр Михайлович поинтересовался:
— А сам ты ничего не хочешь спросить о службе? Может быть, тебе должность не подойдет? Или зарплата не устроит?
— Не думаю, что условия плохие, если непосредственный начальник лично подбирает претендентов, — осторожно ответил я. — Шериф — не последний человек в городе.
— Только лести мне не хватало, — усмехнулся Голицын.
— Это констатация факта, а вовсе не лесть. К тому же вы еще решение не приняли. Что толку расспрашивать, надеяться, когда я, возможно, вам не подойду?
Голицын улыбнулся, промокнул губы салфеткой и сделал какой-то непонятный знак официанту. Тот, однако, за разъяснениями обращаться не стал — помчался на кухню и спустя полминуты был у нашего стола с двумя тарелками, на которых дымились отбивные и жареная картошка с желтоватым — наверное, горчичным, — соусом.
— Определенно, соображаешь ты неплохо. Однако при всем почете и уважении должность помощника шерифа не слишком доходна. Взяток мы не берем, а зарплата не слишком высока — триста пятьдесят рублей в месяц. Нужно выходить на ночные дежурства, да и в выходной всегда могут оторвать от отдыха.
Триста пятьдесят рублей — совсем неплохо. Но после армии на инженерной должности я мог бы зарабатывать больше. В идеальном варианте — пятьсот рублей. Впрочем, некоторые работают и за триста, и даже за двести пятьдесят… Все зависит от города, специальности, перспектив. Где-то в глухой тайге, на нефтяных вышках, угольных разрезах, лесоповале, на строительстве дорог и мостов инженер может найти работу и с оплатой в семьсот рублей в месяц — только что там делать, в тайге, кроме как работать? Тратить деньги будет некуда…
— А на сколько заключается контракт? — поинтересовался я.
— На три года, хотя разорвать его можно раньше — по требованию одной из сторон, с соблюдением определенных условий.
— И куда я пойду после этих трех лет? Инженерная квалификация теряется быстро.
— Те, кто к нам приходит, обычно работают дольше, чем три года. Понравится сыскная деятельность — можно перейти в полицию. Если нет — людей из службы шерифов охотно берут на работу городские и губернские управы. На те должности, где нужно контролировать строительство, производство — если есть инженерное образование. Или на какие-то другие — в зависимости от квалификации и обстоятельств. Словом, как мне кажется, тебе стоит попробовать.
Словом, как мне кажется, тебе стоит попробовать.
Петр Михайлович отрезал кусочек отбивной, положил его в рот. Отрезал второй. Я порадовался, что не успел, по армейской привычке, разрезать мясо на куски и переложить вилку в правую руку. В полевых условиях не до церемоний: часто и вилки нет, не то что ножа — ешь ложкой не только суп и кашу, но и все остальное.
— А обучение планируется? Не думаю, что к вам можно прийти вот так, с улицы.
Голицын удовлетворенно кивнул.
— Правильно думаешь, хороший вопрос. Учиться нужно непременно. После того, как пройдешь испытательный срок, тебя пошлют на специальные курсы — на пару-тройку месяцев, не больше. И ты получишь маленькую серебряную звезду, станешь моим помощником, то есть представителем граждан — потому что я представитель всех граждан шерифского округа, которого они выбрали для защиты своих интересов. Мы работаем с полицией — некоторые действия полицейские не могут производить без разрешения шерифов. Мы преследуем преступников самостоятельно. Мы защищаем закон, но действуем от имени общества, а не государства.
Права и обязанности шерифа я в общих чертах помнил. Он мог приостановить действие решения любого полицейского офицера на своей территории до решения суда, взять под стражу любого гражданина и жителя или освободить его из-под стражи в полиции — под свою ответственность. Шериф мог оспорить действия прокурора — хотя и прокурор мог оспорить решения шерифа. Словом, шериф был выражением власти общества на своем участке.
Расправившись с отбивной, Петр Михайлович поинтересовался:
— Десерт будешь? Что тебе заказать?
— А вы будете? Я так понял, вас здесь давно знают — и вы, наверное, хорошо знаете здешнее меню.
— Еще бы, — усмехнулся Голицын. — Но я не ем сладкого после мяса. Желудку тяжело, да и вредно, говорят.
— Тогда и я, наверное, воздержусь.
— Похвально. Ты всегда поступаешь так же, как потенциальный начальник?
— Нет. Просто наелся. Хорошего понемногу.
Я полез во внутренний карман пиджака за деньгами — там у меня лежали крупные купюры. В брюках — мелочь. Было ясно, что обед в «Погребке» стоил не копейки — заведение фешенебельное, несмотря на внешнюю простоту и нарочито русский, в чем-то стилизованный под примитивный стиль.
— Обед бесплатный, — заявил Голицын.
— У вас абонемент? — осторожно спросил я. — Или все записывается на ваш счет?