Я собирался заехать домой — до отлета специально заказанного самолета оставалось около часа. Вместе с нами должны были лететь три офицера службы безопасности и полицейский Матвей Руденко. Он вызвался помогать мне и дальше, я с благодарностью принял помощь — Матвей оказался толковым и самоотверженным парнем. Литвинова брать с собой было нельзя — кто-то должен заниматься делами в городе. Расследование покушения на Рыкова требует пристального внимания. На ноги поднята вся полиция, в чрезвычайном режиме работает служба безопасности, но мы не должны оставаться в стороне ни в коем случае.
Казалось бы, нам повезло напасть на «горячий» след — удалось найти самолет, на котором шерифа вывезли из города. Но пока это не слишком помогло расследованию — служба безопасности Царицына не смогла задержать пассажиров самолета, их след только предстояло найти.
Бывший начальник городского аэропорта Островой, у которого был проведен обыск, вряд ли вернет свою должность и звание даже с помощью лучших адвокатов — мы получили самые серьезные основания подозревать его в получении взятки от похитителей шерифа. В сейфе Острового, помимо порнографических картинок и самокруток с марихуаной, были найдены пять тысяч рублей — деньги немалые. Он утверждал, что они скоплены тяжким трудом, но верилось в это слабо.
То, что Островой взяточник, а не входил в шайку похитителей, не позволяло получить от него дополнительных сведений. Даже если он подробно опишет людей, которые ему платили, — что нам это даст? Такие большие деньги чиновникам платят именно за анонимность — чтобы они задавали меньше вопросов.
Даже если он подробно опишет людей, которые ему платили, — что нам это даст? Такие большие деньги чиновникам платят именно за анонимность — чтобы они задавали меньше вопросов.
— Приехали. — Панкрат пробудил меня от полудремы. — Проводить вас, Никита Васильевич?
Я вздрогнул. Рыкова подстрелили, когда он заехал домой. Ждали специально. То ли хотели выбить самого опытного нашего работника, то ли Костя в самом деле что-то знал. Еремей ездил к нему в больницу, но ничего важного Рыков ему не сказал. Стрелка он не запомнил, говорил с трудом, часто впадал в забытье…
Не могут же наши недоброжелатели отстреливать представителей службы шерифа повсюду? Можно совершить одно дерзкое преступление, второе, но рано или поздно не только полиция и служба безопасности, но и граждане что-то заметят, и тогда самую сильную преступную группировку ждет крах. Россия сильна тем, что не только полиция, но сам народ следит за порядком в стране.
— Я сам, Панкрат. Револьвер держи под рукой.
Выйдя из машины, я глотнул свежего воздуха, и меня ощутимо качнуло. Вторые сутки без сна сказывались. Солнце припекало. Сменить рубашку, взять паспорт — служебное удостоверение хорошо, но и паспорт в дальней дороге пригодится, — и в Царицын, на Волгу. А там — как Бог даст.
В квартире разрывался телефон. Контрразведчики звонят из аэропорта и хотят меня поторопить? Что-то забыл сказать Литвинов? Звонят из полиции? Или что-то случилось с Рыковым?
— Алло, Волков у аппарата.
— Никита…
Мне показалось, что я ослышался. Нежный женский голос — такой знакомый и такой далекий. Желанный и навевающий тоску.
— Оля, ты?
— Узнал?
— Конечно. Как я мог тебя не узнать? Тебя кто-то обидел?
— Нет, милый, все в порядке. У меня все хорошо. Я хотела предупредить тебя.
— О чем, Оленька?
— Тебе угрожает серьезная опасность.
— Что ты знаешь, Оля? Где ты находишься?
— У себя дома, где же еще? К вам пока не доехала, да и надо ли? До меня дошли кое-какие слухи. Агентурная информация. Ты не мог бы взять отпуск на несколько дней?
— Твоя информация запоздала. Наш шериф похищен, помощник шерифа ранен, я остался старшим. Сейчас…
Я уже хотел сказать, что вылетаю в Царицын, но прервал себя на полуслове. Откуда Ольга могла знать что-то о грозящей нам опасности? Какие агентурные данные получила у себя в районе? Что-то здесь не так! Совсем не так…
— Что сейчас, Никита?
— Сейчас я вынужден проводить расследование. И мне нужна твоя помощь. О каких данных ты говорила? Откуда они появились?
— Боюсь, они запоздали… Я сама разговаривала с информатором — и он рассказывал, что на шерифа, принадлежащего к знатному роду, готовится покушение. Кто из наших шерифов так уж знатен, кроме Голицына? Вот я и решила тебе позвонить.
Я скрипнул зубами. Не могла позвонить раньше… Хотя… Говорила Ольга как-то странно. Словно бы знала больше, чем сказала.
— Ты обманываешь меня, — констатировал я. — Не было никакого информатора. Данные из других источников.
— А если и так, Никита?
— Что значит «если и так», Оля? Ты гражданка, работаешь в службе шерифа.
— А если и так, Никита?
— Что значит «если и так», Оля? Ты гражданка, работаешь в службе шерифа. Похищен твой коллега, замечательный человек — и ты не хочешь дать мне информацию по этому делу?
— Хочу. Но не могу. Ты не записываешь наш разговор на магнитофон?
— Нет.
— И обещаешь, что не выдашь меня?
— Оля, по-моему, обвинить меня в подлости ты не можешь. Не заслужил.
— Я должна была взять с тебя обещание — потому что и моя голова полетит, если правда откроется. Против вас работает очень серьезная организация. Задействованы все силы. Если бы я знала больше, я бы сказала — может быть… Но я знаю не все. Вас всех перестреляют, если это будет нужно. Будь осторожен, Никита. Уезжай из города.