— Помощник шерифа Волков. Народ Донской губернии просит содействия у граждан Гавайской губернии, — обратился я к нему с ритуальным обращением, вынимая из кармана удостоверение.
— Сейчас вызову шерифа, — заявил парень, забыв представиться. Он в крымской шерифской школе наверняка не учился — слишком далеко лететь. Хотя в Сибири, по-хорошему, должна была работать своя школа.
Шериф явился через пять минут. Мужчина лет тридцати пяти, спортивного телосложения, с начинающими седеть волосами. На поясе его висел клинок — зрелище, от которого я на Гавайях уже начал отвыкать. Даже помощник шерифа принимал посетителей без шпаги. На рубашке, кроме серебряной звезды, изумрудный листок клевера. Хорошая фехтовальная школа.
— Пересыпкин, — представился шериф. — По телеграфу сообщили, что к нам выехала следственная группа с Дона. Что с вами за человек, господин Волков?
— Руденко, полицейский, — представил я Матвея. — Он ведет расследование вместе со мной с самого начала.
— Отлично. Какая помощь требуется вам от шерифского управления острова Оаху?
— Мы хотим, чтобы вы подтвердили наши полномочия вести расследование на вашей территории. И держали нас в курсе, если будут иметь место странные происшествия, которые могут оказаться связаны с нашим делом. Вы знаете, что произошло?
— Нет, — отозвался Пересыпкин.
Я коротко ввел его в курс дела, рассказал, как мы прибыли на острова и где остановились. Шериф слушал меня внимательно, не перебивая. Потом не удержался и пожал плечами.
— Честно говоря, господин Волков, я не очень верю, что похищенного привезли сюда. Слишком сложно. Зачем это могло понадобиться? Но даже если и так, я слабо представляю, каким образом вы можете его найти. Однако вы получите любую помощь, которая вам понадобится.
— Спасибо. Нам нужна только информация.
— В таком случае оставляйте свой номер телефона — мы будем сообщать о всех подозрительных событиях.
— Я не помню номера телефона в отеле, — признался я. — К тому же вряд ли мы будем сидеть в номере. Может быть, вы будете оставлять записки у коридорного?
Пересыпкин открыл сейф и достал оттуда мобильный телефон.
— Мы обеспечим гостей островной губернии надежной связью. Звоните мне в любое время дня и ночи.
— Благодарю вас. В данный момент, как я понимаю, полезной информации нет?
— Увы. Странных происшествий зафиксировано не было. Мы усилим бдительность, но повторю еще раз — я слабо верю в успех вашего предприятия. Полиция и контрразведка в курсе событий?
— Естественно.
— Тогда позвольте пожелать вам удачи.
Хотя мы вроде бы отдыхали в самолете, держаться на ногах было все труднее.
— Поднимемся в четыре утра и нанесем визит господину Пасечному, — предложил Руденко. — Надо поспать хотя бы несколько часов.
— К Пасечному пойдем утром, — ответил я. — Попробуем наняться на работу.
— Кем?
— Лучше всего — садовниками. Или подсобными рабочими на усадьбу.
— Но ведь совсем недавно ты говорил, что Пасечный скорее всего ни при чем? — Руденко говорил с тоской. Бессонные ночи, бессмысленные метания не пошли на пользу полицейскому. Глаза его были красными, голос — уставшим.
— Так, — согласился я, вздохнув. — Но мы ничего не знаем наверняка. В какой-то книге, которую я читал недавно, встретил интересную фразу: «будущее многовариантно». Мы, по большому счету, не знаем, можем ли повлиять на будущее, или оно предопределено. Но то, что теоретически доступны самые разные варианты развития событий, сомнению не подлежит. Будем отрабатывать ту версию, которая нам доступна. И не забывать о других.
— Почему мы не попросили, чтобы шериф отвез нас в отель? — спросил Руденко. Похоже, мои философские сентенции оставили его равнодушным.
— Наверное, потому, что взяли телефон, — усмехнулся я. — В конце аллеи, кажется, светятся оранжевые огоньки. Сейчас возьмем такси и через десять минут будем в своем номере. Как ты считаешь, Берендеев вернулся?
— Если и вернулся, то спит.
Гавайская ночь была великолепна. Вдали шумело море, стрекотали какие-то насекомые, из окон доносились экзотические мелодии. Где-то вдали без аккомпанемента пела девушка. Но мы хотели спать, и все местные красоты нас не прельщали.
С утра мы сняли перевязи с клинками, оставив их в номерах, надели рубашки с коротким рукавом и открытым воротом и отправились к Пасечному. Ехать опять пришлось на такси, выходить — за полкилометра от его дома. Еще в прошлый визит мы приметили калитку черного хода. Идти через парадный будущим подсобным рабочим как-то неловко.
На воротах усадьбы вице-спикера Законодательного собрания сидел сторож, который, оглядев нас с головы до ног, подозрительно хмыкнул.
— Самого Пасечного хотите видеть? — уточнил он. — И по важному, наверное, делу?
— У нас к нему просьба. Вопрос… Словом, он нам на самом деле нужен.
— Так и приходили бы в приемную, что на проспекте Нахимова. Или в Законодательное собрание письмо писали.
Мы с Руденко переглянулись. Действительно, отчего мы решили навестить Пасечного на дому? Наверное, потому, что сегодня было воскресенье, а ждать нам было совсем недосуг… Да и нужно нам было к нему домой или на какое-нибудь ранчо, если таковое у Пасечного имелось, а вовсе не в приемную!