— Почему бред?
— Да потому, что у нас не Америка! Нет ни ку-клукс-кланов, ни белых националистов, ни черных националистов. Среди жителей, конечно, встречаются поборники так называемых «расовых идей», но уж к гражданам они своих претензий никогда не предъявляют — разводят демагогию в парламенте. И бросать в окно камни с записками бывшему помощнику шерифа, а теперь — работнику городской управы, им и в страшном сне не привидится.
— Тогда что это такое?!
— Буду думать, — вздохнул я.
— А в полицию мы обращаться не станем?
— Зачем? Там и так интересуются нашими недоброжелателями.
— Может быть, нужно дать им новые улики?
— Может, и нужно… Но почему-то мне кажется, что не стоит. В конце концов, я и сам занимался оперативной работой. Мне надо просто поразмыслить. А сейчас — пойдем выпьем кофе?
Только сейчас я заметил, что Дженни — в одной ночной рубашке.
Мне надо просто поразмыслить. А сейчас — пойдем выпьем кофе?
Только сейчас я заметил, что Дженни — в одной ночной рубашке. Точнее, видел я это и прежде, но не придавал этому никакого значения. Да и сам я был в общем-то не одет…
— Пойдем, — кивнула Дженни. — Только я зайду на минутку в свою комнату.
— Не побоишься?
— Нет. Но скоро я попрошу у тебя кинжал и буду всюду носить его с собой.
Нина уже приготовила кофе и расхаживала вокруг обеденного стола в волнении. Сейчас она напоминала обеспокоенную наседку — вроде бы и коршуна в небе нет, но все равно как-то тревожно…
— Слышали, что случилось? — спросил я.
— Видела, как гостья к вам сломя голову побежала. Опять кто-то влезть пытался?
— Ты говоришь «опять»? — удивился я. — Но я ведь тебе не рассказывал, что вчера кто-то лазил через ограду. Или Дженни успела?
— Нет. Только и позавчера кто-то в саду шумел, — заявила Нина. — Когда вы гуляли.
— С ума сойти. Это уже ни в какие ворота не лезет.
Выходит, когда я отбивался в чужом подъезде от банды жителей, кто-то пытался залезть ко мне в дом? Все интереснее и интереснее. Может быть, дело именно в том, что нужно было отвлечь и задержать меня? Но зачем? Здесь работала Нина, которая потом включила сигнализацию. Если на то пошло, в дом проще пролезть, пока я сплю.
— Вот именно, — горячо поддержала меня Нина. — Ворота-то на замке, и никто не стучит. А через забор шастают. Никогда такого не бывало.
Я присел в кресло, налил в чашку черного кофе, сливок добавлять не стал. Так и в своем доме начнешь чего-то бояться… Через забор они лазают, камни в окно кидают. Может, и в кофе что-то подсыпали? Неведомый и вездесущий враг — самый опасный.
Дженни пришла минут через десять — успела подкрасить глаза, губы и накинуть домашний халат. Лицо у нее было напряженным.
— Ты испугалась? — Я налил ей кофе.
— Нет. То есть да. Но дело не в этом. Своим приездом я бросаю тень на тебя.
— Что? Бросаешь тень? Каким же это образом?
— Соседи станут говорить, что ты якшаешься с американцами. Да и эта антиамериканская лига — они ведь могут покушаться и на тебя.
Я встал из-за стола, подошел к окну. Орех шумел на ветру, солнечные зайчики, пробиваясь сквозь листву, метались по двору.
— Ты говоришь по-русски даже лучше, чем я предполагал. «Якшаюсь». Это слово не каждый русский сейчас вспомнит… Нет, Дженни, никто не поставит мне в укор то, что я пригласил тебя в гости. А если и поставит — ответит за это, потому что я свободный гражданин. Но, поверь мне, никаких антиамериканских настроений у нас нет. И если наши страны не поделили что-то на Тихом океане, в Европе или Океании, это не повод, чтобы смотреть на каждого американца как на врага. Нет никаких антиамериканских лиг — хочешь, можно даже в Сети проверить.
— Я уже проверила.
— И как успехи?
— Несколько ссылок есть.
— Странно.
— В основном ссылки на художественную литературу.
— Чего только не придумают романисты…
Дженни взяла румяную булочку, разрезала ее пополам и намазала медом.
Хорошо хоть аппетит после всех этих событий она не потеряла.
— Ты помнишь — сегодня мы идем на бал, — напомнил я девушке.
— После всех этих событий я боюсь появляться на людях.
— Напрасно. К тому же мы будем там не одни. За нами заедет Дорофеев с женой.
— Хорошо. А почему ты не хочешь ехать на своем автомобиле?
— У Дорофеева есть водитель. А на балу мы будем не только танцевать — возможно, что-то выпьем. Садиться после этого за руль не стоит. Может случиться скандал. Подвергать опасности жизнь других людей, управляя автомобилем в нетрезвом состоянии, — серьезный проступок. Не то что прийти на вечер с американкой. Можно, конечно, приехать и на такси, но если нас подвезет Дорофеев — к чему лишние сложности?
— Мы поедем на том самом фургоне? — Гвиневера, похоже, была разочарована. Действительно, хозяйственный фургон Андрея, который Дженни видела, когда Дорофеев был моим секундантом на дуэли, — явно не карета Золушки.
— Нет, у него есть замечательный микроавтобус. Не лимузин, конечно, но выглядит гораздо более достойно, чем фургон.
Не знаю, сколько времени заняла подготовка к балу у Дженни. Я сидел у потухшего камина и читал газету, потом поднял глаза — и увидел в своей гостиной совершенно чужую даму — в длинном сиреневом платье, с веером в руках. На лице дамы блуждала загадочная улыбка. Невольно я подумал: «Агенты антиамериканской лиги до меня добрались». И только потом сообразил, что дама не кто иная, как Гвиневера.