— Какие красивые розы, — продолжала щебетать девушка. — Белые! Очень люблю белые. И шпага! Настоящая шпага, это же надо! Ты на самом деле постоянно так ходишь или только меня встречать приехал при полном параде?
Я улыбнулся:
— Только так. У тебя все в порядке? Хорошо долетела?
— Да, вполне.
— Почему так мало людей в самолете? Я полагал, придется ждать.
— Два салона заполнены какими-то тюками. По-моему, джинсовая одежда. Так что мы летели с комфортом — едва ли половина мест в пассажирских салонах занята, садись куда хочешь. Чартера не пришлось долго ждать.
— Топливо заправляли в Лондоне?
— Нет, в Амстердаме. Не взлетали два часа — грузили еще что-то. Но в город нас не выпустили. А на вокзал я сама не пошла. Спала в самолете.
— Понятно. Ты могла бы прилететь и через Москву — в любой день, причем российским самолетом. Только пришлось бы пройти досмотр и потом лететь сюда местным рейсом.
— Нет, не люблю пересадки. А «Локхид» мне очень даже понравился.
— «Ту» лучше.
— Не будем спорить! — улыбнулась Дженни. — Я не летала на ваших «Ту». И вообще еще ни разу не была за границей. Представляешь?
— Представляю. Я тоже не был. Россия большая, я не успел объездить всю нашу страну — зачем стремиться за ее рубежи, если крайней нужды в этом нет? Поехали домой — ты наверняка голодна, хочешь отдохнуть.
Я тоже не был. Россия большая, я не успел объездить всю нашу страну — зачем стремиться за ее рубежи, если крайней нужды в этом нет? Поехали домой — ты наверняка голодна, хочешь отдохнуть.
— Нет, кормили на борту вполне прилично. А вот выкупаться и поспать можно.
Я поднял сумки с бетона, поискал взглядом носильщика — но, увы, ни одного поблизости не оказалось. Мы зашагали к выходу — одностороннему турникету на парковочную площадку. Длинный саквояж нести было неудобно — он цеплялся за ножны с клинком, но нагружать Дженни я, конечно, не стал, пусть сумки и не были слишком тяжелыми, особенно длинная.
Оглянувшись — сам не знаю зачем, — я вновь увидел человека в сером плаще. Он стоял на летном поле и пристально смотрел нам вслед. Конечно, любого могла заинтересовать милая девушка с букетом и ее спутник — на что еще смотреть в аэропорту, как не на людей? Но мне интерес незнакомца не понравился. Слишком глухим, не по погоде был его плащ. И шляпа низко надвинута на глаза.
На парковке к нам бросились несколько жителей — водители автомобилей.
— Такси, такси, — повторяли они наперебой.
— Не нужно. Мы на машине, — объяснил я ближайшему усачу, скорее всего грузину, который порывался подхватить большую сумку. Тот обиженно вздохнул, словно бы мы лишили его дневного заработка, и побрел к автомобилю — старенькому разбитому «Мерседесу». Остальные водители тоже потеряли к нам всякий интерес.
Разблокировав охранную систему своего «Руссо-Балта», я поднял двери. Дженни захлопала в ладоши.
— Какая интересная машина!
— Что же в ней интересного? — не понял я. Автомобиль у меня и правда хороший, глубокого синего цвета, давно такой хотел и купил год назад. Но ничего необычного в нем нет — стандартная серия «РБ-111», инжекторный двигатель, пятиступенчатая коробка передач.
— А двери! Двери открываются вверх!
Я как-то забыл, что у «Фордов» и «Бьюиков» двери открываются так же, как в домах, — вбок, по дуге. Да вот и на «Мерседесе» у таксиста так же… Но в русских машинах двери открывают или вверх, или вбок, параллельно кабине. Дженни не привыкла к нашим стандартам, и двери показались ей странными.
— Так удобнее, — объяснил я, забрасывая сумки в багажник.
Гвиневера не стала дожидаться, пока я займу свое место или открою ей дверь, и попыталась сесть в машину — конечно же, справа. Увидела там руль и опять удивленно подняла брови:
— Забыла…
— Ты поведешь? — улыбнулся я.
— Не знаю… Разве можно?
— Наверное, не стоит. Ты ведь не привыкла к левостороннему движению. Так что садись слева от меня. Или сзади — как больше нравится.
— Да, у вас многое непривычно… Другие машины, другие правила движения. И не только движения. Словно другой мир.
— Так и есть. Ну конечно, мир тот же самый, но континент другой, тут никуда не денешься. В Америке, наверное, мне бы тоже многое показалось странным.
Дежурный, получивший хорошие чаевые еще при парковке, открыл шлагбаум практически мгновенно, и мы помчались по шоссе в Западный жилой массив. Ехать нужно было через весь город.
— Ни одного «Макдоналдса», — заметила Дженни, когда мы вырулили на Большую Садовую.
— Только «Быстроед» да «Обжорный ряд» — я уже заметила по три таких заведения.
— «Быстроедов» было четыре. Когда проезжали второй, ты отвлеклась — загляделась на фонтан, что возле театра.
— Да, в нем купались дети. Еще холодно, а они лезут в воду…
— Пусть закаляются. К тому же один полез — другие не могут отступить. Здоровое соперничество, боязнь потерять лицо. Многие из них — будущие граждане.
За окном проплывали высотные здания: на первых этажах — магазины, выше — представительства компаний, банки, гостиницы. Жилых домов в центре почти не строили. Состоятельные граждане предпочитали селиться на окраинах, те, кто победнее, — в «спальных» районах.
Людей на улицах было мало — середина буднего дня. Рабочие и служащие заняты делом, праздношатающихся почти нет. Зато велосипедистов очень много, в основном молодые мальчишки и девчонки: посыльные, курьеры, развозчики заказов. Некоторые ехали вдоль обочины на роликах.