В самом деле, ходить в вечернем платье по Константинополю днем — дурной вкус. Да и я бы надел что-то более практичное, чем смокинг.
— Дождемся окончания лотереи. К тому же лотерейные билеты, наверное, надо обменять на билеты на самолет.
— Ты надеешься, что выпадет еще один наш номер? Что мы тогда будем с ним делать?
— Возьмем с собой Дорофеевых. Они будут рады. Продавать выигрышный билет благотворительной лотереи по спекулятивной цене вряд ли достойно.
Дженни, казалось, на мгновение задумалась, а может, мне показалось — прагматичный подход американцев к жизни россияне зачастую судят чересчур строго. Но нам не пришлось преодолевать искушение — ни один из наших номеров больше не выиграл. И самим Дорофеевым тоже не повезло.
На выходе из Дома офицеров — мы решили отправиться домой сразу, не дожидаясь окончания приема, — я увидел человека в глухом плаще и шляпе, который подходил ко всем покидающим бал и что-то спрашивал у них. Я решил, что это журналист, и удивился, почему все отрицательно качают головой, отказываясь с ним общаться. Неужели трудно уделить человеку пять минут? При виде нас «журналист» отчего-то не только не задал вопроса, но еще и шарахнулся в сторону. Наверное, он был просто сумасшедшим. Оглянувшись, я заметил, что он перестал приставать к прохожим и общается с кем-то по мобильному телефону.
Достав свой мобильник, я вызвал такси — оператор пообещала, что машина прибудет минут через десять. Теперь придется померзнуть на обочине — ночь выдалась прохладной. Задувал легкий ветерок, шумели липы, которыми вкупе с каштанами был засажен центр города. Через пару недель липы зацветут, и аромат здесь будет царить потрясающий — особенно ночью.
Молодой человек, по одежде и субтильному телосложению которого можно было предположить, что он житель, какой-то конторский работник или курьер, подошел к нам через пять минут.
— Извините, разрешите вас побеспокоить?
— Мы ничего не покупаем, — ответил я.
— У меня к вам другое дело.
— Слушаю.
— Не могли бы вы продать мне ваш билет до Константинополя?
Я нахмурился.
— С чего вы взяли, что у нас есть такой билет?
— Вы покинули бал рано… С такой красивой девушкой… Понятно, что собираетесь лететь на чартере в Константинополь.
Дженни улыбнулась комплименту, я нахмурился еще сильнее.
— Пусть так, но почему вы решили, что я захочу продать свой билет? Лишить даму удовольствия посетить Третью столицу?
— Я очень хорошо заплачу. За эти деньги вы сможете слетать в Константинополь в любое другое время. За ваши билеты я дам двести рублей.
Мне стоило большого труда не присвистнуть. Двести рублей за два билета? В три раза дороже обычной цены? Всякое бывает, но что понадобилось этому, похоже, не слишком преуспевающему молодому человеку в Константинополе?
Хочет заключить выгодную сделку? Обещал девушке, какой-нибудь румяной купеческой дочке, что она полетит на праздник не хуже, чем все эти гражданки в длинных платьях? Или он вообще берет билет не для себя?
Парень ежился в застегнутой на все пуговицы тонкой рубашке, просительно глядя мне в глаза. Дженни переминалась с ноги на ногу — видно было, что парня ей жаль, но в то же время отказываться от билета очень не хочется. Я, по своей шерифской привычке, хотел уже «взять его за горло» и хорошенько расспросить, что понадобилось ему в Константинополе именно сегодня утром. Почему он не озаботился покупкой билета заранее или заблаговременно не выехал поездом или не отплыл кораблем — самолеты из нашего города летают в Третью столицу не каждый день? Но такие расспросы были не слишком вежливы, предполагали, что я все же могу уступить ему билет. А я этого делать не собирался.
— Извините, но мы своих билетов не продаем.
— Я дам двести пятьдесят рублей.
— Что вам так понадобилось в Константинополе? — поинтересовалась Дженни. Она не была скована нашими предрассудками.
— Интересы бизнеса, — скорбно поведал юноша. — Я могу потерять пять тысяч, если завтра до десяти утра не перелечу через море.
Я отметил это слово «бизнес». Обычно русские говорят на русском языке — «дело». Бизнесом занимаются в Америке. А купца-«бизнесмена» коллеги всегда могут поднять на смех. Такое ощущение, что молодой человек работал за рубежом…
— Если дело так серьезно, вы можете обратиться к начальнику аэропорта, — посоветовал я. — В чартере наверняка остается несколько свободных мест — хотя бы в кабине пилота. За цену в три раза большую, чем стоит билет, вам помогут. В конце концов, вы можете полететь через Москву — час до столицы, два часа до Константинополя.
— Нет, так не успею, — безапелляционно заявил парень. — Пожалуйста!
— Извините, но у вас есть другие пути для достижения своей цели, — покачал головой я. — Попросите об одолжении кого-то еще. Мы вам свой билет не продадим.
Мигая зеленым огоньком, подкатило такси.
— Господин Волков! Машина подана! — высунувшись в окно, прокричал таксист.
— Мы уже идем. — Я махнул водителю рукой.
Усевшись в такси, мы заметили, что молодой человек, который выпрашивал у нас билет, не торопится обратиться с такой же просьбой к другим счастливчикам, покидающим Дом офицеров. Вытащив мобильный, он кому-то звонил. Ситуация не нравилась мне все больше — я не понимал чем, но мерзкий комок тревоги подкатывал к горлу.
Вспомнив, что перед нами с приема уходил Виктор Сидоренко с супругой — он тоже работал в управе, и мы были слегка знакомы, — я решил позвонить ему. Вызвал справочную службу, узнал его телефон, перезвонил.