— Дома людям жаль, наверное, — вздохнул Иванов, когда мы вкатили пушку в деревянный сарай, предварительно расшив доски стены, обращенной к Волге. Теперь их можно было снять за минуту. — Сожгут все и порушат.
— Сожгут все и порушат.
— Компенсацию жителям заплатили, — предположил Батыр. — Даже хорошо — можно переехать жить в город. Деревня здесь так себе, небогатая.
— Огородов не слишком много, — заметил Пальцев. — Наверное, рыбаки жили?
— Некоторые дома брошены давно, — добавил Чекунов. — Изжила себя деревня. В город все подались?
И правда, отчего жителям деревушки не сиделось на месте? Наверное, все же частный рыболовецкий промысел захирел, земли вокруг лежали незавидные — вот и уехали люди на поиски новой, счастливой жизни. Не так часто в России встретишь опустевшую деревню…
К двум часам дня основные траншеи были вырыты. Решили устроить получасовой перерыв. Я побрел к Сысоеву — посмотреть, как движутся дела там.
Полковник и его люди обустраивались основательно. Разветвленные траншеи позволяли без труда укрыться всем. Окопы, ложные окопы, позиции для гранатометчиков… Люди полковника успели пару раз сходить в деревню, разобрать ветхую избушку и сарай, соорудить перекрытую щель — для укрытия от минометного огня. Боеприпасы тоже частично перенесли.
— Справимся до шести вечера? — поинтересовался я.
— Должны справиться, — солидно кивнул полковник. — Надо еще избушку какую поплоше по бревнам раскатать — блиндаж устроить. И еще одну перекрытую щель. Зарываться — так зарываться. Копать тут — просто праздник. Песок податливый. Ваши люди помогут?
— Как без этого? Конечно, поможем.
— Еще бы одну траншею, между позициями.
— Это уже из области фантастики. Работы на пару дней. По сухому руслу добраться можно — ползком.
— Да… Нам бы ночь простоять, да день продержаться, — усмехнулся Сысоев. — Под вражеским обстрелом были, ротмистр?
— Нет, в боестолкновениях участвовать не доводилось. Под огонь попадал только на учениях.
— А я в свое время с китайцами по-настоящему воевал. В пограничных стычках, когда они через Амур перебраться хотели.
— На Даманском?
— Неподалеку.
— Да, врезали им тогда… Установку бы реактивного огня сюда.
— Хватит и пушки, — уверенно заявил Сысоев. — Пусть ваш Иванов потренируется. Наведет вхолостую, а то и стрельнет разок. Авось снарядов хватит. Сколько у нас снарядов?
— Три десятка.
— Вполне достаточно. Не успеете вы весь боезапас расстрелять. Или сразу подобьете танк, или он вашу пушку в клочья разнесет. Вместе с расчетом.
— Хорошо, полковник. Я отдам приказ разобрать избу, что похуже. Может, и у себя что-то наподобие долговременной заглубленной огневой точки устроить?
— Смотрите сами. На месте виднее.
Пулеметы работали четко. С позиций полковника простреливался весь полигон, а мы не могли достать только один участок за холмом. Туда я и предложил пальнуть из пушки Федору Иванову. Казаки поспешно сняли доски с передней стенки сарая.
Пожилой рабочий открыл ящик со снарядами и изменился в лице.
— Дела… — прошептал он.
— Что такое?
— Не тот ящик.
В нем кумулятивные снаряды.
— Ну и что? Осколочные — в другом. Да можно и кумулятивным выстрелить — хотя, как я понимаю, взрыв зафиксировать будет трудно?
Иванов посмотрел на меня мрачно.
— Ты не видишь, командир? У этих снарядов нет взрывателей.
Я представлял, как должен выглядеть артиллерийский снаряд, лишь в общих чертах, поэтому подвоха сразу не заметил. Теперь форма снаряда и правда показалась мне незаконченной. А в ящике наличествовала пустая полость.
— Может быть, они лежат в другом?
Иванов открыл поочередно все ящики. Взрывателей не было ни в одном.
— Нас подставили, — сказал Пальцев, выглядывая из-за плеча рабочего.
— Кто?
— Штабные.
— Самим надо было все проверять! — воскликнул Чекунов.
Артиллерист покачал головой.
— Взрыватели были. Я смотрел.
— Когда?
— До того, как уехал последний грузовик. Когда мы осматривали оружие и отбирали снаряды. И потом, когда открывал один из ящиков. Думал, что сразу нужно отстрелять орудие. Но команды не поступило — и я пошел копать.
— То есть взрыватели исчезли уже после десяти утра?
— После.
Мы воззрились друг на друга. Кто украл взрыватели? Врагов здесь быть не могло — через оцепление и мышь не проскочит… Значит, взяли свои. Но это безумие! Или на полигоне все же прячется одинокий диверсант? Может, это предусматривают условия игры? И мы просто не в курсе?
Я достал мобильный телефон и набрал полковника. Тот ответил не сразу — видно, копал и не слышал сигнала.
— Чрезвычайное происшествие. Пропали все взрыватели к снарядам.
— Потерялись?
— Предположительно украдены. Надо срочно обсудить.
— Что тут обсуждать, ротмистр? — зарычал Сысоев. — Взрыватели не вернешь…
— Скорее всего это сделал кто-то из бойцов. А если так — он враг. И от него все время можно ожидать удара в спину.
— Сейчас подойду.
— Не ходите один, полковник.
— Хорошо, возьму с собой Семикопытова.
Я тем временем подозвал Джальчинова и Старостина, которые упорно рыли траншею между двумя низенькими избами.
Отделение полковника продолжало рыть оборонительные траншеи, а мы уселись в одной из покинутых избушек: все мои люди и Сысоев с Семикопытовым. Жаркий ветер врывался через разбитое оконце, темные доски потолка нависали над головой. В помещении было немного прохладнее, чем под палящим солнцем. Но быстро становилось душно — восемь мужчин, работавших до этого несколько часов не покладая рук, дышали тяжело и жадно.