Я не мог поднять клинок на заслуженного человека, орденоносца. Хотя вел он себя неподобающе. Точнее, вел он себя как раз вполне достойно — только вызов его был надуманным. Но и просить прощения еще раз было просто глупо. К тому же теперь это трактовалось бы как робость перед фамилией и положением этого человека. Поэтому оставалось только скинуть бушлат и обнажить шпагу.
Голицын усмехнулся, зачем-то снял перчатки. И тут на душе у меня сделалось совсем пасмурно. На безымянном пальце левой руки моего противника сверкало кольцо лимонного золота с ярко-синим сапфиром. Знак академической фехтовальной школы, к мастеру которой я записался совсем недавно. А я, хоть и дрался неплохо, прекрасно понимал, что против мастера не выстою и двух минут.
— Начнем? — поинтересовался я, прикидывая, какие шансы у меня отделаться легкими телесными повреждениями.
— Отказаться от боя не хотите? — усмехнулся Голицын. Взгляд, брошенный на кольцо, от него не укрылся.
— Гражданину не пристало отказываться от боя, Петр Михайлович, — покачал головой я. — Видит Бог, я не виновен перед вами — но, если вы хотите получить удовлетворение, вы его получите.
— Что ж, нападайте, молодой человек.
— Нападайте вы. Я не имею к вам претензий.
Голицын начал наступать. Стандартная позиция, выпад, поворот. Отбил мою шпагу, контратаковал. Двигался он неспешно, и все его действия очень напоминали движения моего нового учителя фехтования. Словно бы он и в самом деле решил преподать мне урок — но не хорошего тона, а боя на шпагах.
Ложное движение, выпад, тоже оказавшийся ложным, неудачная контратака с моей стороны — и Голицын зафиксировал шпагу в сантиметре от моей груди.
— Попался, — констатировал он, довольно усмехнувшись.
— Признаю себя побежденным. — Я опустил шпагу.
— Нет дерись! — возмутился Голицын. — Я не получил должного удовлетворения! Вперед!
Мы опять начали фехтовать. Как я ни старался, ни увеличивал темп, поймать мастера мне не удалось ни разу. Не то чтобы ударить на поражение — даже зацепить его не представлялось возможным. А двигался он теперь на удивление быстро и ловко. С трудом верилось, что этот человек мог споткнуться на выходе из автобуса и тем более выронить клинок. Одышки тоже не было.
— Огнестрельным оружием хорошо владеешь? — поинтересовался Голицын после очередной быстрой атаки.
— Лучше, чем шпагой, — зачем-то признался или похвастался я. — Только из армии вернулся, если вы не догадались.
— Да все я понял… Работа тебе нужна?
Я вздрогнул.
— В каком смысле?
Голицын вновь остановил шпагу — на этот раз около моего горла.
— Тебя слишком легко смутить. Это не очень хорошо.
— Я только начал тренировки по фехтованию. В армии мы занимались другим, не было возможности посещать тренера.
В конце концов, я не совсем дурак, и теперь, когда Голицын мне представился и два раза не использовал возможность ударить наверняка, понял, что его вызов был лишь предлогом посмотреть, как я фехтую. Но для этого ведь существуют и более простые способы. Значит, цель у него другая. Выяснить, как я поведу себя в экстремальной ситуации. Но откуда он меня знает? Как нашел?
Глупо верить в случайные встречи на улице. Шел по улице князь Голицын, встретил подтянутого молодого человека и решил проверить его на прочность. Чтобы дать какое-то важное поручение… Нет, так не бывает!
Может быть, он просто сумасшедший, хоть и Голицын? Или бандит? В конце концов, и дворянин может быть бандитом — в истории случалось всякое. Но вот то, что он мастер академической школы… Как ни парадоксально это звучит, редко человек, достигший такого мастерства в фехтовании, становится на антиобщественный путь. А если и становится, то долго не живет. Так что скорее всего это самый настоящий Петр Михайлович Голицын. Вполне адекватный. И совершенно непонятно, чего он от меня добивается.
— Будем продолжать бой? Ты не хочешь взять реванш?
— Вряд ли мне это сейчас удастся. Может быть, через год или два.
— Разумно. — Голицын широко улыбнулся. — Тогда одевайся. Замерзнешь. У меня к тебе есть разговор.
— Я догадался.
— Вот как? О чем же ты еще догадался?
— Больше пока ни о чем.
— Что ж, наверное, у тебя просто мало информации.
Из бокового кармана пиджака Голицын достал серебряную звезду и прицепил ее к лацкану пальто.
— Вы — шериф? — Вопрос был лишним, но должен же я был как-то обозначить факт того, что сообразил, с кем имею дело. — В чем-то меня подозреваете?
— А есть в чем? — поднял брови Петр Михайлович.
— Нет. Насколько я знаю, нет. Но это единственное разумное объяснение тому, что шериф такого большого города решил заняться мной лично.
— Наш город разбит на округа, поэтому шерифов несколько. Ты не знал? Я работаю в Западном округе — там же, где и живу. Но и там подопечных хватает, ты прав. А больше объяснений моего интереса к тебе не имеется?
— Нет.
Петр Михайлович надел пальто, ловко приладил перевязь с клинком, хлопнул меня по плечу:
— Ты не так уж плохо дерешься. Хорошая физическая форма, а опыт и навыки — дело наживное. Мне нужен помощник. Я подбираю кандидатуру. Тебя рекомендовал Зарубин — сказал, что ты только что вернулся из армии, на работу пока не устроился, из хорошей семьи… Вот я и решил посмотреть на тебя — не слишком ли горяч, не очень ли робок.