— Если дела у меня пойдут худо, я постараюсь пустить в воздух красную ракету, — повторил я Матвею. Мы с ним обговорили систему сигнализации, но я никогда не считал лишним что-то повторить. — Сейчас ракетница заряжена красной ракетой, так что остается только дернуть за спусковой крючок. Если я просто захочу вернуться и не буду видеть яхту, а телефон откажет, пущу зеленую ракету. Тогда уходите в Гонолулу и поднимайте на ноги полицию. Звоните всем, кому можете. Если я не буду отзываться… Что ж, не паникуйте. Мало ли что произойдет.
— Ладно. Как только ты доберешься до берега, мы выйдем в море. Болтаться так близко от берега, по-моему, не стоит.
— Хорошо.
Я оттолкнулся от борта и поплыл. Вода была теплой, но у меня по коже все равно бежали мурашки.
Плыть с пакетами не так-то легко — тому, кто плавать не умеет, они помогали бы держаться на воде, а мое движение только тормозили. Нож с резиновой рукоятью был сравнительно легким и на дно не тянул. Как бы там ни было, минут за двадцать я до берега добрался.
И желтый песок ночью не слишком-то видно, а уж черный, океанский, не позволял различить на берегу совершенно ничего. Город остался позади, если считать путь, проделанный на яхте.
Сейчас его огни слегка окрашивали небо по правую руку от меня. Я наугад прошел метров пятьдесят по берегу, добрался до островков буйной тропической растительности. Там бросил мешки на землю, снял и выжал рубашку и брюки — даже летом в тропиках в мокрой одежде было прохладно.
Немного обсохнув, я вскрыл пакет с туфлями, надел их. Разрезал второй пакет, достал оттуда прибор ночного видения и включил его. Ничего интересного обнаружить не удалось — полоска леса метрах в тридцати, море, песок. Мобильный телефон работал. Я набрал номер Руденко и сообщил:
— На месте.
— Видишь яхту?
— В приборе ночного видения различаю в море какой-то объект. Но не уверен, вы ли это.
— Мы уходим. Агесилай выключил двигатель и ставит парус. Ветер попутный.
— Хорошо. Я позвоню, когда представится возможность.
Рассовав имущество по карманам, я зарыл пакеты в песок. Не стоит оставлять улик, хотя мало ли какими путями могли попасть на дикий пляж куски черного полиэтилена?
База «Воинов императора» располагалась возле горы, в нескольких километрах от берега. Я сориентировался по компасу, встроенному в часы, и двинулся на юг. Ночное время нужно использовать максимально полно.
Идти в темноте по тропическому лесу — удовольствие ниже среднего. Хотя я помнил, что представителей вредоносной для человека фауны на Гавайях практически нет, утешало это мало. Растения-эндемики хлестали по лицу, выставляли корни словно бы специально для того, чтобы я споткнулся. Прибор ночного видения помогал мало — при ходьбе я видел только мельтешение веток перед глазами.
Отойдя от берега метров на триста-четыреста и забравшись в глухие заросли, я включил фонарик. Со светом стало веселее, хотя риск, что меня обнаружат, существенно увеличился. По лесу метались тени.
Через час я выбился из сил, проголодался и захотел спать. Провизии я с собой не брал сознательно — тащить тяжело, а поголодать пару дней, если не удастся найти чего-нибудь в лесу или купить у местных жителей, — не проблема. В конце концов, есть же здесь город, деревни, отели, в конце концов…
Сейчас о комнате с горячим душем или даже о каком-нибудь примитивном бунгало можно было только мечтать. От места высадки я ушел довольно далеко — пора и отдохнуть. Когда мне попался относительно густой куст на относительно ровной поверхности, я забрался под него и уснул. Одежда почти высохла, но все равно было очень холодно. Сны мне снились соответствующие — дежурство на каком-то заснеженном бензохранилище в Сибири, которое я должен был охранять от разграбления одичавшими жителями близлежащей деревни.
Снега, привидевшиеся мне во сне, исчезли словно по волшебству, и тунгусы, голосившие на разные голоса, обратились в ярких птиц, распевавших в ветвях под лучами рассветного солнца. Я словно попал в сказку. Только холодно было по-прежнему…
Я вскочил, сделал несколько упражнений, чтобы согреться, и побрел дальше. Одежда моя была в грязи, и со стороны меня можно было принять за пьяницу, заблудившегося в лесу и переночевавшего под кустом. Хорошо для маскировки — только как в «дворянском раю» относятся к бродягам? Наверняка не слишком тепло — их и в центральной России не слишком жалуют и при каждом удобном случае стремятся определить в трудовой лагерь.
Заросли становились все гуще. Я поворачивал в сторону, пытаясь обойти препятствия, и все больше отклонялся в сторону от лагеря «Воинов императора». Ноги словно сами несли меня вдоль береговой линии в Калавао — прибрежный поселок, куда мне, по-хорошему, было совсем не надо.
Лишние встречи с людьми совсем не нужны — хотя есть уже очень хотелось, да и расспросить кого-то из местных жителей или нанять проводника было бы совсем неплохо. Не каждый же житель Молокаи постарается выдать меня «воинам»?
Успокаивая себя, я вышел к ручейку, из которого напился. Идти по ручью вверх не представлялось возможным — заросли там были такими густыми, что и с мачете не пройдешь, а с моим стропорезом — и подавно. Ручеек, понятное дело, тек в сторону моря — и я пошел вдоль него. Если к базе «Воинов императора» нельзя пройти напрямую, дойду до Калавао — оттуда в лагерь монархистов наверняка есть торная дорога. Ведь они как-то туда добираются, что-то едят…