— Вот твоя комната, — распахнул я перед Дженни дверь. — Она не очень большая, зато уютная.
Комната девушке, похоже, понравилась. Она заглянула в ванную, потом отдернула штору и выглянула в окошко, удовлетворенно улыбнулась.
— Хоть здесь нет решеток!
— Второй этаж… Залезть сюда трудно, хотя и можно. Когда за тобой зайти? Обед, думаю, уже готов.
— Минут через сорок, — попросила Дженни.
Луч солнца из окна падал прямо на обеденный стол — по всей видимости, архитектор, проектировавший дом, специально рассчитывал угол, учитывая положение солнца на небосводе в разное время года, ориентацию дома и ширину окна, — чтобы во время обеда стол освещал прямой солнечный свет. Я купил этот дом, и историю его постройки не знаю, слышал только, что ему лет пятьдесят — то есть дом на двадцать лет старше меня.
Искрились хрустальные бокалы с тонкой резьбой, дымилось на тарелках жаркое — отрадная домашняя картина. Дженни пришла на обед в зеленом платье и с саквояжем. Теперь я практически не сомневался, что в нем какой-то гостинец — если только девушка не решила носить все ценные вещи с собой, напуганная решетками на окнах и высокими заборами.
Зеленый шелк очень шел Гвиневере — яркий травяной цвет подчеркивал красоту мягких рыжих волос. На гладкой длинной шее на тонкой цепочке сверкал маленький зеленый камушек — размерами не больше булавочной головки. Фехтовальщики второй академической школы носят булавки с очень похожими по размеру и форме изумрудами. Если бы Дженни была русской, я подумал бы, что камень — память о погибшем отце или муже, но для американки он скорее всего служил обычным украшением.
Я отодвинул для гостьи стул, и она присела, поставив саквояж в ногах. Заняв свое место, я разлил по бокалам красное вино из Абрау-Дюрсо. Встречать гостей надо не только самым лучшим, но и своим. Французские и итальянские вина — для других случаев.
— Рад видеть тебя в гостях! За благополучный перелет! Успехов тебе на нашей земле, хорошей работы и хорошего отдыха!
— Спасибо! — Дженни пригубила вино и потянулась к саквояжу, поставила его на колени — У меня есть сюрприз для тебя… Подарок.
Саквояж оказался запертым на миниатюрный замочек, с которым девушка возилась довольно долго. А когда она вытащила оттуда «сюрприз», я на мгновение потерял дар речи. Это был клинок. Простая, без затей, гарда, металлическая рукоять. Вот только и рукоять, и лезвие были очень необычного цвета. И то, как Дженни держала его, позволяло предположить, что шпага не бутафорская, а самая настоящая. Собственно, если бы это была игрушка, оформили бы ее совсем по-другому — обильно украсили позолотой, вставили какие-то камушки…
— Вот. Это тебе. От меня — и от отца. Шпагу выковали на его заводе.
Даже не притрагиваясь к оружию, я покачал головой.
— Такой дорогой подарок нельзя принимать. К тому же повесить его на стену — неправильно, а носить — неразумно. Не буду же я драться серебряным клинком?
— Почему нет? Он не слишком мягкий. Это не высокопробное серебро, а сплав — половина на половину.
Это не высокопробное серебро, а сплав — половина на половину. Из чистого серебра сделана только рукоять.
Я осторожно взял клинок в руки. Роскошное оружие. Мечта. Ничего лишнего, прекрасный баланс, и это тусклое, словно подернутое дымом лезвие — готовое сверкнуть чистотой серебра в любой момент…
— От всего сердца, — широко улыбнулась Дженни.
— Спасибо.
Я низко поклонился. Дженни подошла и чмокнула меня в щеку, от чего мне стало совсем неловко.
— Мне хотелось, чтобы отец подарил такой клинок и мне, — заявила девушка, присаживаясь. — Если не шпагу, то хотя бы кинжал. Но он сказал — баловство.
Для американца — возможно… Отец Гвиневеры — крупный фабрикант, да еще и занимается политикой, даже баллотировался в сенат от Демократической партии. Правда, выборы проиграл, но само намерение похвально. Обо всем этом Дженни писала в своем интернет-блоге. И, наверное, он обладает хорошим чувством вкуса и чутьем — подарок для русского дворянина он выбрал как нельзя лучше.
— Не всегда кинжал — баловство. Зависит от обстоятельств.
— Часто ли ваши женщины носят оружие? Я так и не поняла, изучая ваши законы и уложения. И могу ли я ходить с холодным оружием в вашей стране, будучи иностранкой?
— Можешь, если получишь разрешение, — ответил я, сделав шаг в сторону и несколько раз взмахнув клинком. В руке он сидел прекрасно — и драться им, наверное, было удобно. Но носить серебряный клинок, даже если ты прекрасный фехтовальщик, — слишком самонадеянно. Разве только в торжественных случаях, по большим праздникам. Или нет? С каждой минутой шпага нравилась мне все больше.
— Для иностранцев, наверное, процедура сложная?
— Не то чтобы сложная, но какое-то время займет. А если ты получишь российское гражданство, то можешь носить оружие где угодно и когда угодно. У нас равноправие. Но все же женщины редко носят оружие — не принято. Это оскорбительно для их мужчин — значит они не могут защитить даму. А наши женщины не имеют привычки оскорблять мужчин. Впрочем, короткий нож в сумке — не в счет. Его имеют при себе многие. Но, поверь, вряд ли тебе что-то угрожает и у меня в гостях, и в России вообще.