— Стоит ли обращать внимания на слова женщины? — несколько раздраженно спросил он.
— А вы как считаете?
— Я считаю, что мы вполне можем закончить дело миром.
— Вы приносите мне свои извинения?
Мухин на мгновение задумался.
— Разве вас оскорбили?
— По-вашему, обвинения в предательстве и продажности — комплимент?
— Полегче, молодой человек…
— Моя фамилия Волков, господин Мухин. И я совсем не так молод, как мне хотелось бы. Вы принимаете мой вызов?
— Вас не смущает бой с мастером?
— Нет. — Я словно бы невзначай поднял руку, демонстрируя свой перстень с сапфиром.
Скорее всего Мухин фехтовал лучше меня. Хотя бы потому, что в каждой школе — свои правила. Если получить отличительный знак академической школы может практически каждый, кто усердно занимался в течение нескольких лет, то школа золотой розы не раздает своим знаки отличия за обычное усердие — мастер должен обладать настоящим талантом, на голову превосходить своих соратников.
— Стало быть, тоже мастер, — кисло заметил Арсений. — Ну а то, что я старше, вас не смущает? Хотите драться на дуэли с человеком, годящимся вам в отцы?
— Нет, — честно признался я. — Если вы уклоняетесь от вызова по возрасту, я безропотно приму ваше решение.
Мухин вздохнул.
— Рано мне еще на возраст ссылаться. Соратники не поймут.
Дорофеев, который до сих пор молча наблюдал нашу вялую перебранку, заметил:
— По дуэльному кодексу ты имеешь право на недельную отсрочку. Ибо дрался не далее, как вчера.
— Так ведь вызываю я…
— Это без разницы. Почитай внимательно кодекс.
Дженни вцепилась мне в руку.
— Никита! Не смей! Я не хочу!
— А по-русски очень даже американочка твоя разговаривает, — заметила жена Мухина. — Может, из наших бывших, которые туда в прошлом веке подались? Тогда беру свои слова обратно. Русский — он везде русский.
Мухин облегченно вздохнул, у меня на душе стало веселее, а Дорофеев вообще широко улыбнулся. Одна только Дженни не поняла, почему так резко упал градус беседы.
— Вы удовлетворены извинениями моей жены? — спросил Мухин.
— Да, — тут же ответил я.
— Но у меня в роду нет русских, — вмешалась Дженни. — Во всяком случае, из тех бабушек и дедушек, которых я знаю, никто не рассказывал о примеси русской крови.
— Бедняжка, — вздохнула Мухина. — Не повезло в жизни.
Повернулась и пошла куда-то прочь.
Арсений сделал шаг вперед и встал ко мне вплотную. Зашептал почти в ухо:
— Все ведь знают, что моя жена не в себе. Вам так обязательно акцентировать на этом внимание?
— Простите, я не знал…
— Так знайте! Вам что, непременно нужно подраться? Извольте, я готов! Но сейчас, когда все видели, что она извинилась, что каждый знает — вы не струсили и вызвали меня, — чего вам еще надо?
— Мне — ничего.
Но дама была оскорблена.
— Так перед вашей дамой я могу извиниться! Не перед вами, а перед ней! Вас это устроит?
Я поклонился.
— Господин Мухин, вы достойный человек. Я отказываюсь от своего вызова.
— Если бы вы знали, как мне это надоело, — вздохнул Арсений. — Ладно, молодой человек, лично мне наш разговор доставляет мало удовольствия…
— Мне тоже. Всего хорошего.
Мухин развернулся и побрел разыскивать свою полусумасшедшую супругу. Я кивнул Дженни:
— Ты довольна? Или мне все-таки вызвать его?
— И думать не смей! Иначе я уеду тотчас же!
— Тогда давай наслаждаться прекрасным вечером. Произошедшее — всего лишь досадное недоразумение.
— Ох, что-то слишком много этих недоразумений, — вздохнула Гвиневера.
Пока мы выясняли отношения с Мухиным, началась танцевальная программа. Открывал вечер менуэт — на него пары записывались заранее, и мы принять участие в танце не могли. Но и просто посмотреть было интересно — только, когда Мухин ушел, менуэт уже закончился. Объявили вальс. Дорофеев с женой отправились танцевать, мы с Дженни взяли у проходившего через зал официанта по бокалу шампанского и отошли к окну. Солнце село, на улице зажигались фонари.
— Может быть, поедем домой? — спросила Дженни. — Я уже поняла, что такое балы. И какой бывает русская знать.
— Девяносто девять процентов присутствующих — вполне достойные и адекватные люди, — вздохнул я. — И далеко не каждого можно отнести к категории «знать» — скажем, вот, Виктор Сергеевич Сухарев — из обычной семьи. Поступил в институт, отслужил в армии, получил гражданство и сколотил немалый капитал собственными руками. Многие тут не из потомственных дворян. А что касается нравов — что я могу поделать, если тебе везет на дураков и сумасшедших?
— Подобное притягивает подобное? — слегка мрачно спросила Дженни.
— Ну, я вовсе не это имел в виду…
Девушка пригубила шампанское, покачала головой, поставила бокал на подоконник.
— Мне здесь неуютно. Долго еще будет продолжаться вечер?
— До полуночи — наверняка. Потом люди начнут расходиться. Скоро состоится благотворительная лотерея — до нее уходить просто неприлично. Надо купить хотя бы несколько билетов.
— Куда пойдут средства?
— Точно не знаю, но цель наверняка благая. Может быть, деньги потратят на содержание больниц для бедных. А может, на помощь бездомным или бесплатные обеды для малообеспеченных жителей.
— У вас есть бездомные?
— Есть. Люди попадают в самые разные ситуации. Но бездомные не живут на улицах. Каждому предоставляется место в общежитии, обеспечивается двухразовое питание, социальные работники пытаются их трудоустроить. Не все безработные заслуживает каторги, и не каждого надо отправлять в лагерь принудительного труда.