— Вот он и решил, что я туда же смогу спрятать и его, — закончил Вячеслав Павлович.
— Ясно. Ну, а ты откуда такой, герой? — неожиданно повернулся ко мне Володя. — Ловко ты свалил того бандита, я даже не заметил, как ты это проделал.
— Я!? — Я раскрыл в удивление глаза. — Вы что-то путаете, дядя Володя. Я только недавно подошел! Я был вместе с Вячеславом Павловичем. И не с каким бандитом я не дрался. Да разве я и смог бы его победить? — Я честными глазами смотрел на спецназовца.
— Да, Володя, мальчик только недавно подошел. Житья нет от этих любопытных! И что здесь интересного? Он сейчас уйдет.
Володя хмыкнул и посмотрел на жену и сына Вячеслава Павловича, которые удивленно смотрели то на него, то на меня.
— Интересно. Мальчика, может, и не было в квартире. Но если задержанные о нем заговорят, то ведь мне на орехи достанется.
— Не заговорят. А если и заговорят, то им же хуже. Поверь.
— А, ладно. Не было, так не было. Иди уж, призрак мальчика.
— Благодарю, капитан, — вежливо поклонился я и нагнулся за сумками.
— Я помогу. — Вмешался Вячеслав Павлович и поднял обе сумки. — Давай я провожу тебя.
Молча, мы с ним вышли из подъезда и двинулись в сторону стоявшей недалеко машины. Но тут Вячеслав Павлович неожиданно остановился, поставил сумки и закурил. Несколько секунд он раскуривал сигарету, потом повернулся ко мне.
— Кажется, ты был абсолютно прав. Не стоило отпускать сразу Таню. Но кто бы мог подумать, что он окажется связан с теми преступниками?
Я пожал плечами.
— Во дворе давно ходили слухи, что бизнес этого Кеши не совсем чист. Просто никто не думал, что он мог быть связан с такими людьми.
— Ты не мог думать, а я должен был понять. В конце концов, я ведь не один год работал в милиции. Что ж, это мне будет хороший урок. А этот, как ты говоришь, Кеша, скорее всего, был не самой крупной фигурой. Так, не мелкая сошка, но и не «фигура». Мне его даже жалко немного. Сам же видел, как он лебезил перед начальником.
— А мне его не жалко, — жестко отрубил я. — Он сам выбрал свою дорогу. Его никто насильно не заставлял. В этой истории мне больше всего жалко Таньку. Ведь теперь всему ее благополучию конец. Нет больше маленькой принцессы. Ведь, если я правильно понимаю, то теперь начнется следствие и возможно, что очень многое из имущества ее отца конфискуют.
— Если у того не хватило ума оформить все имущество на жену и дочь.
— Даже если так, теперь ей все равно придется не сладко. Люди мстительны, а Танька слишком многим наделала гадости. Ей теперь проходу не дадут.
Вячеслав Павлович серьезно посмотрел на меня.
— А разве здесь нельзя сказать, что она сама виновата?
— Нет.
Она, конечно, дура, но эта дурость от воспитания. Ее отец не мог не знать о поведении дочери. Ему ничего не стоило сразу поставить ее на место. Он этого не сделал. Здесь больше вины родителей, а не ее.
— Наверное, ты прав, — согласился Вячеслав Павлович. — Я бывал у нее дома и могу подтвердить твои выводы. Могу сказать даже больше. Мать Тани даже одобряла поведение дочери. Она сама вела себя также. А со мной вообще разговаривала как с кем-то незначительным. От нее-то дочь и нахваталась всего этого. Но может и хорошо, что все случилось? Это ведь хороший урок и для матери и для дочери. Возможно, они и поймут, что были не правы.
— Или озлобятся на весь мир, считая именно его во всем виноватым. А также обвинят во всем врагов. Таньке же и искать врага не надо.
— И это возможно. Ну ладно, Егор, прощай. Я бы тебя проводил, да мне возвращаться надо. Сейчас сюда следователь приедет, надо будет показания давать, а я еще семью не предупредил.
— Прощайте, Вячеслав Павлович, и спасибо вам за все.
— Это тебе спасибо, Егор. — Вячеслав Павлович махнул рукой и помчался к подъезду.
Я поднял сумки на плечи. Подергал их, устраивая ремни поудобнее и двинулся к машине. Из-за нее навстречу мне уже выходили Эльвинг, Ольга и Костя.
— Что там случилось?..
— О чем вы так долго разговаривали?..
— Как там?.. — сразу накинулись они на меня.
Я молча протянул одну сумку Эльвингу и двинулся в сторону кустов. Только удалившись на достаточное расстояние от дома Вячеслава Павловича, я бросил сумку и начал рассказывать…
— Да, не повезло Таньке. — Костя почесал затылок. — Такого я ожидать никак не мог. Надо же! А я ведь помню, как ее отец мастерил нам коляски, а потом катал по двору. Мы за ним толпой бегали. «Дядя Кеша, прокати…» И Танька тогда такая смешная была. Сделает что-нибудь — мы смеемся над ней и она вместе с нами…
— Чего это ты в воспоминания ударился? — поинтересовался я.
— Да так. Думаю. Вот вспоминаю твоего отца, когда он стоял под деревом. Помнишь? — Я кивнул. Еще бы я не помнил. — Или вот Танька и ее отец. Может быть деньги — это не такое уж и важное в жизни? Зачем они, если все кончается вот так? Чтобы потом убегать или как с Танькой, остаться совсем одной, без друзей?
— Не знаю, Костя. Не знаю. — Я вздохнул. — Это слишком сложно для меня.
— Дураки вы. — Ольга оттеснила меня. — Ни сами деньги, ни их отсутствие не принесет человеку ни счастья, ни несчастья. Я всегда поражалась глупости людей, который жили чуть ли не голыми в пещерах и их за это объявляли святыми. Да что святого в том, чтобы всю жизнь просидеть ни черта не делая в пустыне?! Лучше бы они делом каким занялись. Нищета — еще не признак святости, как и богатство еще не признак развращенности и преступности. Нет преступления в богатстве, если оно добыто честно и если человек живет не только ради его увеличения.